Анализ произведения «Великий Гэтсби» (Фрэнсис Скотт Фицджеральд). Анализ произведения «Великий Гэтсби» (Фрэнсис Скотт Фицджеральд) Настоящее имя гэтсби

Из этого обзора вы узнаете:

• Автор и персонаж — кто кого
• Кто же он, мистер Гэтсби
• Крушение американской мечты
• Какие уроки можно вынести из этой книги

Автор и персонаж — кто кого?

Роман Фицджеральда “По эту сторону рая” принес молодому никому не известному писателю оглушительный успех и ввел в мир золотой талантливой молодежи. Вместе с женой Зельдой он окунулся в богемную жизнь с пьянками-гулянками, сумасшедшими выходками, истериками и страстными примирениями. Современники с замиранием сердца следили, что еще учудит эта эпатажная парочка? А они и рады были стараться: катались на крыше такси, раздевались прямо посреди спектакля в театре, купались в фонтанах и пили, пили… Но испытание медными трубами проходят, увы, не все. Спустя годы развеселой жизни карета превратилась в тыкву, красавица жена — в безумную с потухшим взглядом, а сам Фиц — в спившегося старика.

У Зельды диагностировали шизофрению. С тех пор жизнь писателя пошла под откос: у него начался тяжелый кризис, усугублявшийся бесконечными запоями. Он умер в 44 года и под конец сравнивал себя с разбитой тарелкой. Достойное завершение жизни, нечего сказать.

Кто же он, мистер Гэтсби?

“ В душе его постоянно царило смятение. Самые дерзкие и нелепые фантазии одолевали его, когда он ложился в постель. Под тиканье часов на умывальнике, в лунном свете, пропитывавшем голубой влагой смятую одежду на полу, развертывался перед ним ослепительно яркий мир ” .

О, эта жажда жизни, предчувствие удивительной судьбы, уготованной только тебе! Масла в огонь подлила несчастная любовь к Дэзи — девушке из богатой семьи, которой прочили, конечно, совсем другого жениха. Любовь не сложилась, а Джеймс пообещал себе достичь богатства и славы любой ценой.

Постер к фильму «Великий Гэтсби»

Он достиг. Спустя много лет он нашел Дэзи, уже будучи Джеем Гэтсби, эксцентричным миллионером. Она же к тому времени, благополучно отплакав разлуку, не менее благополучно вышла замуж за богача, не нарушив семейную традицию. И, конечно, по законам жанра, они встретились. Единственным желанием Гэтсби было бросить все к ее ногам — но она отказалась. Испугалась. Выбрала сытенькую спокойную жизнь с привычным, хоть и погуливающим, мужем, нежели любовь своей юности. Да и вообще, кто он такой! Нечестным путем, наверное, нажил свои миллионы — вон что соседи говорят!

Финал этой истории трагичен. Джея Гэтсби в собственном бассейне застрелил муж любовницы мужа Дэзи — вот такой неожиданный поворот. На похороны к этому богатому, но такому одинокому человеку, никто не приехал. Дэзи же уехала и быстро забыла о нем — даже не прислала цветов на похороны.

Крушение американской мечты

Какие уроки можно вынести из этой книги?

Роман «Великий Гетсби», написанный весной 1925 года, действительно велик. Он не принес славу своему автору Фрэ́нсису при жизни.

Лишь тридцать лет спустя, в 60-е годы прошлого века, пришло признание классика: по школьной программе США нужно знать краткое содержание «Великого Гэтсби». Это «очень американская» книга: Почему он «удался»? Во-первых, некоторые черты Гэтсби свойственны самому Фрэ́нсису Скотту: заработанный достаток, мечты, полет мысли, к своей беспутной, впоследствии жене-красавице Зельде Сейр, приведшая писателя к инсульту и смерти. Во-вторых, автор писал о своем поколении так же, как Пастернак, Шолохов, как сейчас пишет Пелевин.

По-настоящему обрести понимание книги «Великий Гетсби» краткое содержание мало поможет. Откройте окончание романа - здесь находится его лейтмотив. В одном из последних абзацев Фицдже́ральд упоминает несущийся с далеких берегов Европы к побережью Лонг-Айленда (позднее места резиденции Гэтсби) романтический парусник XVII века, сияющие глаза голландского моряка, «затаенность дыхания» от красоты окружающего и «способность к восхищению». Вот именно такого человека, словно вырванного машиной времени с того самого голландского парусника, Скотт Фицдже́ральд «перебросил» в 20-е годы прошлого века. Не с этим ли лейтмотивом связано то, что 17-летний Джеймс Гетц, впечатлясь именно яхтой миллионера Дэна Коди, придумал себе новое имя Джея Гэтсби? Он остается верным до конца имени, рожденному юношеской фантазией.

Открыв для себя книгу, вы поймете, почему в США нарицательным считается имя Великий Гэтсби. Краткое содержание книги - история знакомства лейтенанта Гетсби с богатой девушкой Дэзи, троюродной сестрой Ника Кэррауэя, и его чувства к ней. Он уехал на фронт, она вышла замуж за миллионера Тома Бьюкенена. Даже то, что юная Дэзи накануне свадьбы выбросила подарок будущего мужа - пятидесятитысячное - и напилась «в дым», не отвратило свадьбу. Впрочем, в ней всегда боролись два начала: понимание выгоды и желание счастья. Но если девушка находилась под охраной богатства, то в воюющей армии пребывал Великий Гэтсби. Краткое содержание его последующей биографии: звание майора, опаленность огнем Первой мировой, учеба в Оксфорде. Молодой человек понимал, что его любимая относится к другому сословию, до краев наполненному роскошью, жизнью, поэтому стремился стать богатым любыми путями, даже с помощью подпольной торговли спиртным, нарушая «сухой закон» (бутлегерство).

Но все это происходит «за кадром». Роман показывает его уже купившим резиденцию в курортном пригороде Нью-Йорка, невдалеке от особняка Бьюкененов. Анонимную тактику вхождения в свет и контакта с Дэзи избрал Великий Гэтсби. Краткое содержание таково: организуя одну за другой бесконечные шумные в конце концов он хотел пригласить и Дези. Замысел ему удался, она отозвалась на его зов, даже готова была расторгнуть свое замужество. Но Том Бьюкенен, муж, воспринял наивное объяснение Гэтсби в отеле Плаза о том, что Дэзи уйдет от него, как сигнал к действию. Он разузнал о незаконности доходов главного героя романа, рассказал об этом жене. Та предпочла жить с мужем, даже зная о его измене с любовницей. Жестоко поплатился за попытку "прорваться в высший свет" Великий Гэтсби. Краткое содержание в дальнейшем приобретает черты фатальности и трагизма. Тому Бьюкенену подвернулся случай, которого он не упустил: Дэзи, находясь за рулем машины Джея, сбила насмерть Миртл, жену Джорджа Вильсона, затем, исугавшись, уехала. Когда безутешный муж пришел к нему, распрашивая, Бьюкенен указал на Джея. Джордж Вильсон застрелил Великого Гетсби, отдыхающего у себя в резиденции, а затем совершил самоубийство.

Что хотел сказать этим своим романом Фицдже́ральд своим землякам? Наверное, он пытался «раскачать» негативный баланс между мечтой, восхищенностью, страстью и меркантильностью, прагматичностью.

Экономическая подоплека романа Фрэнсиса Скотта Фицджеральда «Великий Гэтсби» кажется предельно прозрачной. Потерянное поколение, американская мечта, эпоха джаза, быстрых денег и отчаянных вечеринок - даже если Фицджеральд придумал не все эти концепты, то воплотил он их в своих произведениях так ярко, что уже невозможно представить одно без другого. История богатства Джея Гэтсби, вопреки напущенному туману, тоже шита белыми нитками - по просьбе редактора Фицджеральд прямым текстом сообщает, что его загадочный герой на самом деле, как и многие американцы в годы сухого закона, сколотил состояние на подпольной торговле алкоголем. А потом попытался бросить всю эту показную роскошь к ногам Дейзи, чтобы вернуть былую любовь, - и не сказать, чтобы это был в корне неверный способ покорить женщину, в голосе которой «звенят деньги». Единственная загадка, которая, по большому счету, так и не раскрыта в романе, - почему Гэтсби, при всех его достижениях, это все-таки не удается? Что в век новых капиталов и крайне подвижной морали оказалось принципиально дороже денег? И к чему в действительности привела как Гэтсби, так и самого Фицджеральда реализация американской мечты? На эти вопросы отвечает Фонд Егора Гайдара , партнер N + 1 по проекту .

1

Ей недавно исполнилось восемнадцать - она была ровно на два года старше меня, но ни одна девушка во всем Луисвилле не пользовалась таким потрясающим успехом, как Дейзи. Она носила только белые наряды, и еще у нее был белоснежный родстер, а телефон в их доме разрывался день и ночь, потому что молоденькие офицеры из Кемп-Тейлор мечтали провести вечер или «ну, хотя бы часик» в ее милой компании. Когда тем утром я проходила мимо ее дома, то увидела белый родстер, запаркованный у обочины, а в нем - Дейзи в обществе молодого лейтенанта, которого я прежде никогда здесь не видела.

Попытки доказать, что не все романы Фрэнсиса Скотта Фицджеральда автобиографичны, а между главным героем и личностью самого писателя не стоит ставить знак равенства, являются среди исследователей его творчества чуть ли не делом чести. Да и сам Фицджеральд неоднократно жаловался на то, что, написав принесший ему славу и деньги роман «По эту сторону рая», он обрек себя на вечное сравнение со своими героями, которые воспринимались читателями и критиками как его альтер эго. Тем не менее, в случае «Великого Гэтсби» (1925) - далеко не первого произведения американского писателя - соблазн провести параллель между личной историей Фицджеральда и сюжетной линией Джея Гэтсби мало того что велик, так еще и открывает интересные возможности для понимания сути конфликта в романе.

В 1917 году, почти закончив Принстонский университет - оставались только выпускные экзамены, - Фицджеральд записался добровольцем на фронт и вскоре познакомился с юной Зельдой Сейер, девушкой из богатой семьи, дочерью судьи штата Алабама, видной невестой. Однако Фицджеральд был беден - и родители Зельды выступили против неравного брака. Сама Зельда, впрочем, особого желания оспаривать решение родителей тоже не испытывала. Но Фицджеральд решил во что бы то ни стало добиться своего, хотя, в отличие от Джея Гэтсби, сделал ставку не на криминальный бизнес, а на литературный успех. Так появился на свет его первый роман, после которого на писателя обрушилась слава, журналы стали нарасхват публиковать его тексты, а гонорары за один рассказ достигали 4 тысяч долларов. После первого литературного успеха и последовавшей за этим женитьбы пара стала вечными героями светской хроники. Путешествия по Европе, роскошные вечеринки, эксцентричные выходки - впоследствии Фицджеральд говорил, что порой сам сомневался, где персонажи его романов, а где реальные они с Зельдой.

Фицджеральд, как и герой «Великого Гэтсби», воплотил в жизнь знаменитую «американскую мечту» - добиться успеха с нуля, одним лишь планомерным трудом завоевать себе место под солнцем. Кстати, семье Фицджеральда это было не в новинку - его дед, ирландский эмигрант, начинал свою карьеру с должности посыльного, а закончил владельцем внушительного состояния, которое, впрочем, его сын, отец Фицджеральда, довольно быстро промотал. Разорение семьи будущий писатель воспринимал очень болезненно, что, видимо, дало ему дополнительные стимулы для решительного рывка. Сам он, превратив свою жизнь с Зельдой в бесконечную череду вечеринок, придумал словосочетание, идеально подходящее для описания надрывного веселья послевоенного времени, - «эпоха джаза». Наконец, пусть так и не добравшись до фронтов Первой мировой, Фицджеральд наравне с Хэмингуэем стал одним из самых представительных фигур послевоенного «потерянного поколения».

Ретроспективно кажется, что и Фицджеральд, и его Джей Гэтсби, при определенной общности их биографий, воплотили в жизнь все важнейшие идеалы своего времени. Однако были и различия. Фицджеральд достиг успеха, бросил богатство к ногам Зельды, женился на ней, стал самым высокооплачиваемым писателем США, и ничто не омрачало его репутации, кроме злых языков, утверждавших, что он продает талант за деньги. А «американская мечта» Гэтсби потерпела крах. В чем же дело? Очевидно, в источнике богатства. Но если допустить, что бутлегерство для американского социума считалось чем-то аморальным, то почему та же мораль спокойно относится к безнаказанности Дейзи за совершенное преступление? Или же Фицджеральд усомнился в оправданности своей «американской мечты»?

2

Я родился на Среднем Западе в богатой семье, из которой теперь уже никого нет в живых. Вырос я в Америке, но потом уехал учиться в Оксфорд - по семейной традиции. Несколько поколений моих предков учились в Оксфорде.

Он глянул на меня искоса - и я понял, почему Джордан Бейкер заподозрила его во лжи. Слова «учились в Оксфорде» он проговорил как-то наспех, не то глотая, не то давясь, словно знал по опыту, что они даются ему с трудом. И от этой тени сомнения потеряло силу все, что он говорил, и я подумал: а нет ли в его жизни и в самом деле какой-то жутковатой тайны?

Ф.С. Фицджеральд, «Великий Гэтсби». Пер. Н.Н. Лаврова

Из Первой мировой США вышли в состоянии, с которым на тот момент не могла сравниться ни одна европейская страна. Вступив в войну за год до ее окончания, Штаты не успели понести серьезных человеческих потерь и тем более не подставили под удар свою территорию, зато успешно выступали в качестве основного кредитора Англии и исправно выполняли военные заказы. Отчасти этим объясняется тот стремительный экономический рост, который последовал в 1920-е годы. Низкие налоги, слабый антимонопольный контроль и в целом минимальное вмешательство государства привели к тому, что в это десятилетие на территории Штатов развернулся промышленный бум. В первую очередь это касалось автомобилестроения, но и в целом к концу 1920-х США выпускали промышленной продукции больше, чем участвовавшие в войне европейские страны - по крайней мере больше, чем Англия, Франция, Германия и Италия вместе взятые.

Задним числом, когда известно, что за этим периодом процветания последовало стремительное падение - Великая депрессия, исследователи перечисляют огромное количество проблем, которые все эти годы оставались без внимания государства и впоследствии сыграли свою роль. Первыми и главными обычно называют дешевое кредитование, пользовавшееся большой популярностью у населения, и игры на бирже, но были и другие: падение традиционных производств, в том числе сельского хозяйства и энергетики, кризис железнодорожных перевозок и судостроения, нарастающая безработица - около 200 тысяч человек ежегодно на протяжении десятилетия вытеснялись машинным трудом, сосредоточение контроля над промышленностью в руках всего 200 корпораций и резкое расслоение населения по уровню дохода. К концу 1920-х годов средний класс составлял лишь 20 процентов от общей численности населения, при этом в руках одного процента было сосредоточено 40 процентов национального богатства, а более половины населения оказалось за чертой прожиточного минимума.

Все это, на первый взгляд, лежит вне поля зрения Фицджеральда и не имеет особого отношения к «Великому Гэтсби» - за исключением разве что той стремительности, с которой после войны делает свое состояние главный герой, а также вскользь упомянутой рассказчиком Ником Каррауэем собственной сферы деятельности - кредитования. Но тот конфликт, который писатель едва уловимо обрисовывает, заставляя других персонажей постоянно искать зацепки в прошлом Джея Гэтсби, с тем чтобы прояснить для себя его личность, оказывается не менее важным для американского общества 1920-х годов. С ретроспективных позиций поиска причин Великой депрессии эту значимость чистоты происхождения капиталов и искренности устремлений объяснить трудно. Однако она становится гораздо понятнее, если связать ее с событиями, которые происходили в США до Первой мировой войны, но продолжали влиять на общество и после нее.

Надрывности, неравенству и роскоши «эпохи джаза» в США, помимо собственно войны, предшествовала так называемая эра прогрессивизма. Стабильный экономический рост, определенные политические трансформации и годы продолжительного мира после Гражданской войны привели к появлению большого числа крупных капиталистов, которые держали под контролем ключевые ресурсы континента и в силу этого оказывали влияние на политическую сферу. К 1890-м доминирование крупного капитала в политике привело к появлению движений, недовольных сложившейся ситуацией и требовавших роста политической инклюзии - возможностей влиять на политический процесс для большего числа социальных групп. Именно эти движения стали базой для последовавших в первой трети ХХ века политических реформ в США - появлению у женщин избирательных прав, введению прямых выборов в сенат, ограничению финансирования избирательных кампаний и переходу капиталов от прямого влияния на политику к опосредованному - через систему специальных корпоративных и благотворительных фондов.

Американский социолог Уильям Домхофф считает, что создаваемые в начале XX века сети фондов и мозговых центров (policy-planning organizations), таких как Фонд Карнеги (1910) или Фонд Рокфеллера (1913), стали своего рода сделкой между элитами и прогрессивно настроенным средним классом. Требование выхода большого капитала из политики и запрос на резкое снижение коррупции и власти корпораций были удовлетворены. В обмен крупные капиталисты получили возможность влиять на общественное мнение и процесс выработки государственных решений опосредовано - через проводимую их фондами публичную экспертизу и аналитику. При этом политический процесс и процесс выработки государственных решений в США стали более прозрачными и легитимными. Согласно задумке, ненависть среднего класса к капиталистам как главным виновникам коррупции должна была смениться если не одобрением, то хотя бы уважением, поскольку теперь они помогали государству проводить более эффективную политику, а обществу - обсуждать важные проблемы.

Запрос эры прогрессивизма на искренность и прозрачность вылился в расцвет расследовательской журналистики. Именно в этот период американские СМИ становятся четвертой властью, активно освещая случаи сращивания государства и бизнеса, перераспределения бюджетов, скандалы в верхах. Выдающиеся журналисты того времени - Джозеф Стеффенс, Сэмюель Адамс, Джекоб Риис, Элтон Синклер, Айда Тарбелл - и сегодня являются образцами для американской прессы. Но существовали и противоположные тренды. В 1917 году Берти Чарлз Форбс создал журнал, чье первоначальное название «Дела и их вершители» в последний момент было заменено на фамилию основателя. Форбс, видя перегибы четвертой власти, вплоть до очернения капиталистов и политиков, хотел показать позитивные стороны происходивших изменений, попутно формируя наиболее полный источник информации о бизнесе для самих капиталистов.

Так вопросы «откуда деньги?» и «на что ты их тратишь?» стали неотъемлемой частью публичного дискурса американского общества 1900–1920-х годов. Учитывая разрастание среднего класса и открывшиеся после Первой мировой возможности для получения сверхприбыли, требования прозрачности стали распространяться и на «новых» капиталистов, к которым, безусловно, относился Джей Гэтсби. Конфликт между ним и Томом Бьюкененом - это не столько борьба между двумя группами предпринимателей - новой и «старой» закалки, сколько проявление так называемых «американских культурных войн», борьбы консервативной, континентальной Америки против либеральной Америки больших городов - той, которую сегодня мы бы назвали постмодернистской.

«Культурные войны» в 1920-е годы стали выходить на первый план по двум причинам. В основе первой лежал очевидный прогресс технологий - печатные газеты становились дешевле, а радио позволяло быстрым и довольно демократичным способом донести информацию до самых провинциальных американских фермеров. Континентальная Америка и Америка больших городов неожиданно стали гораздо более связаны, чем ранее, и осознали свои ценностные различия. Второй причиной стало перемещение политических дискуссий из стен Белого дома в публичное пространство. Либерализация и последовавший за ней рост политической конкуренции привели к тому, что две американские партии - республиканцы и демократы - стали поддерживать и углублять этот социокультурный конфликт как в своих избирательных кампаниях, так и в политических решениях в пользу той или иной культурной общности.

Мнение эксперта

В 1920-е годы место классового конфликта занял социокультурный. Впервые произошло разделение США на две социокультурные нации, существование которых оказывает влияние и на сегодняшнюю Америку. Первая - сторонники традиционных консервативных ценностей, а вторая - сторонники постмодернистских ценностей, тогда носивших название «новых». Их ярким проявлением в 1920-е годы стало рождение и развитие в США сексуальной революции. Тогда Зигмунд Фрейд обрел в Америке наивысшую популярность. В 1920-е годы был впервые выдвинут лозунг равенства женщин и мужчин во всех поведенческих сферах, включая секс. Эта новая социокультурная идеология, эта «другая Америка» была не такой мощной, как сегодня, но культурная война между ними и консерваторами развернулась крайне масштабно.

Представители новой социальной культуры также объявили, что смысл жизни - entertainment, развлечение. В то время как традиционная Америка в социокультурном отношении была настроена очень консервативно. К примеру, она не только выступала против демонстративного потребления и сексуальной свободы, но и требовала введения сухого закона, считала, что именно алкоголизм является основой другой культуры и «портит» традиционные американские нравы. Поддержавшая сухой закон Республиканская партия в этом социокультурном конфликте была на стороне традиционалистов. Правда, вскоре обнаружилось противоречие: сухой закон приняли, но значительная часть США - не только новые, но и старые американцы - все-таки хотела употреблять алкоголь. И слабость этого закона была в том, что он запретил производство спиртного, но не запретил его употребление. В итоге спиртное продавали, например, в аптеках. Развивался теневой рынок - бутлегерство, которым как раз занимался Великий Гэтсби.

Владимир Согрин,
руководитель Центра североамериканских исследований Института всеобщей истории РАН

Полностью интервью с экспертом можно прочитать .

3

Я уже знаю, что представляли собой ваши «аптеки». - Он повернулся к нам и продолжал скороговоркой: - Они с Вулфшимом прибрали к рукам сотни мелких аптек в переулках Нью-Йорка и Чикаго и торговали алкоголем за аптечными стойками. Вот вам одна из его махинаций. Я с первого взгляда заподозрил в нем бутлегера и, как видите, почти не ошибся.

А если даже и так? - вежливо сказал Гэтсби. - Ваш друг Уолтер Чейз, например, не погнушался вступить с нами в компанию.

Ф.С. Фицджеральд, «Великий Гэтсби». Пер. Н.Н. Лаврова

Экономическая и политическая мысль США времен Фрэнсиса Скотта Фицджеральда и его героев породила внушительное количество рационалистских и эмпирических концепций на тему сильного государства и централизованного управления. С конца XIX века, на фоне высокой зависимости политики от большого капитала, еще до наступления прогрессистской эры, ученые видели решение большинства проблем в усилении государственных функций и централизации разделенной на штаты Америки.

Отец современного государственного управления Франк Гуднау в 1900 году выпустил классическую работу «Политика и государственное управление», где впервые описал необходимость разделения политической и бюрократической (public administration) сфер в США. Внедрение меритократического отбора, регулярной государственной службы, не зависящей от результатов выборов, оптимальное распределение полномочий между государственными структурами, выстраивание иерархии и соподчиненности разрозненных агентств и ведомств в штатах - все эти меры, по его мнению, должны были стать дополнительной сдерживающей силой для крупного капитала. Но чтобы они начали работать, «слабое» государство в США должно было стать сильным, а значит, необходимо было сократить полномочия штатов в пользу федерального центра и увеличить налоговую нагрузку на бизнес в пользу незащищенных слоев.

Предложения Гуднау в значительной мере удалось реализовать на практике. Президенты Уильям Тафт и Вудро Вильсон, хотя и являлись представителями разных партий, последовательно наращивали присутствие государства в экономике. Вильсон резко поднял налоговые ставки и сделал саму шкалу прогрессивной. Автономия отдельных штатов была сокращена в пользу независимых центральных государственных агентств. И хотя после Первой мировой войны американские президенты частично «откатили» нововведения прогрессистской эры, саму степень вмешательства государства в экономику и центра - в дела отдельных штатов вернуть на прежние позиции так и не удалось.

Сухой закон стал наиболее ярким примером государственного регулирования в Америке того периода. Он же по факту превратился в то, что современная экономическая наука называет «нерыночным провалом» (non-market failure). Этот феномен был описан в 1988 году экономистом Чарльзом Вульфом в книге «Рынки и государство», где он впервые показал, что любое государственное регулирование сталкивается с тремя видами проблем. Оно нарушает естественное рыночное равновесие, искажая стимулы фирм, создает непрозрачность контролирующих структур, которые впадают либо в коррупцию, либо в имитацию контроля, и в итоге создает условия для появления естественных монополий и высоких барьеров входа на рынок. Всеми этими провалами государственного регулирования и пользовался Джей Гэстби в своем бутлегерстве. Невозможность проконтролировать исполнение сухого закона и наличие легальных лазеек по его обходу превратили готовых идти на риск американских предпринимателей в миллионеров, которые на доставшиеся им легкие деньги закатывали шикарные вечеринки. В других же областях чрезмерное государственное регулирование превращало таких предпринимателей, как Том Бьюкенен, с их более традиционным и легальным бизнесом в пострадавших. На фоне описанного социокультурного конфликта между «старой» и «новой» Америками противостояние этих двух групп только обострялось.

Дополнительную поддержку «запросу на искренность» - как в политике, так и в бизнесе - в Америке Форда и Фицджеральда оказывала Чикагская политическая школа. Ее наиболее яркий представитель Чарльз Мэрриам описывал политику как рынок, где люди, являющиеся «властолюбивыми животными», стремятся не к увеличению общественного блага, а к реализации собственных эгоистических интересов. Стремление подчинить своей воле других индивидов становится доминирующим мотивом политической активности любой личности. Кроме того, в политике, как и на рынке, идет торговля, производится раздел сфер влияния, покупаются голоса и возникают попытки коррумпирования друг друга. Такая академическая трактовка политики также поддерживала общественный запрос на транспарентность, рост прозрачности политических процессов, а также придавала репутации политиков особую важность. При этом репутация необязательно касалась только политического прошлого. Гэтсби не был политиком, но вынужден был втянуться в гонку репутаций, которая его в итоге и уничтожила.

«Великий Гэтсби» Фицджеральда кажется абсолютно равным себе. Тем не менее, легкий детективный сюжет, сильная автобиографическая составляющая, расплывчатость образа Джея Гэтсби являются лишь верхушкой айсберга, в основании которого лежат острые социальные противоречия, замешанные на бурном экономическом росте послевоенных лет и проблемах государственного регулирования. Передавав своему герою элементы собственной биографии, Фицджеральд, однако, лишил его важнейшего для того времени компонента - безупречного прошлого. В итоге дело оказывается даже в не Оксфорде, где Гэтсби никогда не учился, и не в бутлегерстве, позволившем Гэтсби быстро сколотить капитал, а в том, что он не может обеспечить своей репутации прозрачность и убедить окружающих в своей искренности. Кроме того, будучи нуворишем, Гэтсби слишком явно тяготеет к «новому» социокультурному типу поведения - вечеринкам, сомнительным развлечениям, свободным нравам. Пытаясь таким образом привлечь внимание Дейзи, он на самом деле создает лишь дополнительный барьер на пути к ней. И этот конфликт оказывается таким сильным, что на его фоне меркнет даже совершенное Дейзи преступление, ответственность за которое в итоге ложится на Гэтсби.

Михаил Комин, Татьяна Трофимова

Литература

Allen F.L. Only Yesterday: An Informal History of the Nineteen-Twenties. New York; London: Harper & Brothers Publishers, 1931.

Decker J.L. Gatsby"s Pristine Dream: The Diminishment of the Self-Made Man in the Tribal Twenties. 1994.

Dumenil L. The Modern Temper: American Culture and Society in the 1920s. New York: Hill and Wang, 1995.

Goldhurst W. F. Scott Fitzgerald and his Contemporaries. 1963.

Parrish M.E. Anxious Decades: America in Prosperity and Depression, 1920-1941. New York: W.W. Norton, 1992.

Stein H.H. American Muckrakers and Muckraking: The 50-Year Scholarship // Journalism Quarterly. Spring 1979. Vol. 56. № 1. P. 9-17.

Кадр из фильма «Великий Гэтсби» (2013)

«Если мерить личность её умением себя проявлять, то в Гэтсби было нечто воистину великолепное, какая-то повышенная чувствительность ко всем посулам жизни... Это был редкостный дар надежды, романтический запал, какого я ни в ком больше не встречал».

Ник Каррауэй принадлежит к почтенному зажиточному семейству одного из небольших городков Среднего Запада. В 1915 г. он закончил Йельский университет, затем воевал в Европе; вернувшись после войны в родной городок, «не мог найти себе места» и в 1922 г. подался на восток - в Нью-Йорк, изучать кредитное дело. Он поселился в пригороде: на задворках пролива Лонг-Айленд вдаются в воду два совершенно одинаковых мыса, разделённые неширокой бухточкой: Ист-Эгг и Уэст-Эгг; в Уэст-Эгге, между двумя роскошными виллами, и притулился домик, который он снял за восемьдесят долларов в месяц. В более фешенебельном Ист-Эгге живёт его троюродная сестра Дэзи. Она замужем за Томом Бьюкененом. Том баснословно богат, учился в Йеле одновременно с Ником, и уже тогда Нику была весьма несимпатична его агрессивно-ущербная манера поведения. Том начал изменять жене ещё в медовый месяц; и сейчас он не считает нужным скрывать от Ника свою связь с Миртл Уилсон, женой владельца заправочной станции и ремонта автомобилей, что расположена на полпути между Уэст-Эггом и Нью-Йорком, там, где шоссе почти вплотную подбегает к железной дороге и с четверть мили бежит с ней рядом. Дэзи тоже знает об изменах мужа, это мучает ее; от первого визита к ним у Ника осталось впечатление, что Дэзи нужно бежать из этого дома немедленно.

Летними вечерами на вилле у соседа Ника звучит музыка; по уик-эндам его «роллс-ройс» превращается в рейсовый автобус до Нью-Йорка, перевозя огромные количества гостей, а многоместный «форд» курсирует между виллой и станцией. По понедельникам восемь слуг и специально нанятый второй садовник весь день удаляют следы разрушений.

Скоро Ник получает официальное приглашение на вечеринку к мистеру Гэтсби и оказывается одним из весьма немногих приглашённых: туда не ждали приглашения, туда просто приезжали. Никто в толпе гостей не знаком с хозяином близко; не все знают его в лицо. Его таинственная, романтическая фигура вызывает острый интерес - и в толпе множатся домыслы: одни утверждают, что Гэтсби убил человека, другие - что он бутлегер, племянник фон Гинденбурга и троюродный брат дьявола, а во время войны был немецким шпионом. Говорят также, что он учился в Оксфорде. В толпе своих гостей он одинок, трезв и сдержан. Общество, которое пользовалось гостеприимством Гэтсби, платило ему тем, что ничего о нем не знало. Ник знакомится с Гэтсби почти случайно: разговорившись с каким-то мужчиной - они оказались однополчанами, - он заметил, что его несколько стесняет положение гостя, незнакомого с хозяином, и получает в ответ: «Так это же я - Гэтсби».

После нескольких встреч Гэтсби просит Ника об услуге. Смущаясь, он долго ходит вокруг да около, в доказательство своей респектабельности предъявляет медаль от Черногории, которой был награждён на войне, и свою оксфордскую фотографию; наконец совсем по-детски говорит, что его просьбу изложит Джордан Бейкер - Ник встретился с нею в гостях у Гэтсби, а познакомился в доме своей сестры Дэзи: Джордан была её подругой. Просьба была проста - пригласить как-нибудь Дэзи к себе на чай, чтобы, зайдя якобы случайно, по-соседски, Гэтсби смог увидеться с нею, Джордан рассказала, что осенью 1917 г. в Луисвилле, их с Дэзи родном городе, Дэзи и Гэтсби, тогда молодой лейтенант, любили друг друга, но вынуждены были расстаться; его отправили в Европу, а она через полтора года вышла замуж за Тома Бьюкенена. Но перед свадебным обедом, выбросив в мусорную корзину подарок жениха - жемчужное ожерелье за триста пятьдесят тысяч долларов, Дэзи напилась, как сапожник, и, сжимая в одной руке какое-то письмо, а в другой - бутылку сотерна, умоляла подругу отказать от её имени жениху. Однако её засунули в холодную ванну, дали понюхать нашатырю, надели на шею ожерелье, и она «обвенчалась как миленькая».

Встреча произошла; Дэзи увидела его дом (для Гэтсби это было очень важно); празднества на вилле прекратились, и Гэтсби заменил всех слуг на других, «которые умеют молчать», ибо Дэзи стала часто бывать у него. Гэтсби познакомился также и с Томом, который выказал активное неприятие его самого, его дома, его гостей и заинтересовался источником его доходов, наверняка сомнительных.

Однажды после ланча у Тома и Дэзи Ник, Джордан и Гэтсби с хозяевами отправляются развлечься в Нью-Йорк. Всем понятно, что Том и Гэтсби вступили в решающую схватку за Дэзи. При этом Том, Ник и Джордан едут в кремовом «роллс-ройсе» Гэтсби, а сам он с Дэзи - в темно-синем «фордике» Тома. На полпути Том заезжает заправиться к Уилсону - тот объявляет, что намерен уехать навсегда и увезти жену: он заподозрил неладное, но не связывает её измены с Томом. Том приходит в неистовство, поняв, что может одновременно лишиться и жены, и любовницы. В Нью-Йорке объяснение состоялось: Гэтсби говорит Тому, что Дэзи не любит его и никогда не любила, просто он был беден и она устала ждать; в ответ на это Том разоблачает источник его доходов, действительно незаконный: бутлегерство очень большого размаха. Дэзи потрясена; она склонна остаться с Томом. Понимая, что выиграл, на обратном пути Том велит жене ехать в кремовой машине с Гэтсби; за ней в отставшем темно-синем «форде» следуют остальные. Подъехав к заправке, они видят толпу и тело сбитой Миртл. Из окна она видела Тома с Джордан, которую приняла за Дэзи, в большой кремовой машине, но муж запер её, и она не могла подойти; когда машина возвращалась, Миртл, освободившись из-под замка, ринулась к ней. Все произошло очень быстро, свидетелей практически не было, машина даже не притормозила. От Гэтсби Ник узнал, что за рулём была Дэзи.

До утра Гэтсби пробыл под её окнами, чтобы оказаться рядом, если вдруг ей понадобится. Ник заглянул в окно - Том и Дэзи сидели вдвоём, как нечто единое - супруги или, может быть, сообщники; но у него не хватило духу отнять у Гэтсби последнюю надежду.

Лишь в четыре утра Ник услышал, как подъехало такси с Гэтсби. Ник не хотел оставлять его одного, а поскольку в то утро Гэтсби хотелось говорить о Дэзи, и только о Дэзи, именно тогда Ник узнал странную историю его юности и его любви.

Джеймс Гетц - таково было его настоящее имя. Он его изменил в семнадцать лет, когда увидел яхту Дэна Коди и предупредил Дэна о начале бури. Его родители были простые фермеры - в мечтах он никогда не признавал их своими родителями. Он выдумал себе Джея Гэтсби в полном соответствии со вкусами и понятиями семнадцатилетнего мальчишки и остался верен этой выдумке до самого конца. Он рано узнал женщин и, избалованный ими, научился их презирать. В душе его постоянно царило смятение; он верил в нереальность реального, в то, что мир прочно и надёжно покоится на крылышках феи. Когда он, привстав на вёслах, глядел снизу вверх на белый корпус яхты Коди, ему казалось, что в ней воплощено все прекрасное и удивительное, что только есть в мире. Дэн Коди, миллионер, разбогатевший на серебряных приисках Невады и операциях с монтанской нефтью, взял его на яхту - сначала стюардом, потом он стал старшим помощником, капитаном, секретарём; пять лет они плавали вокруг континента; потом Дэн умер. Из наследства в двадцать пять тысяч долларов, которое оставил ему Дэн, он не получил ни цента, так и не поняв, в силу каких юридических хитросплетений. И он остался с тем, что дал ему своеобразный опыт этих пяти лет: отвлечённая схема Джея Гэтсби облеклась в плоть и кровь и стала человеком. Дэзи была первой «девушкой из общества» на его пути. С первого раза она показалась ему головокружительно желанной. Он стал бывать у неё в доме - сначала в компании других офицеров, потом один. Он никогда не видал такого прекрасного дома, но он хорошо понимал, что попал в этот дом не по праву. Военный мундир, служивший ему плащом-невидимкой, в любую минуту мог свалиться с его плеч, а под ним он был всего лишь молодым человеком без роду и племени и без гроша в кармане. И потому он старался не упускать времени. Вероятно, он рассчитывал взять что можно и уйти, а оказалось, обрёк себя на вечное служение святыне. Она исчезла в своём богатом доме, в своей богатой, до краёв наполненной жизни, а он остался ни с чем - если не считать странного чувства, что они теперь муж и жена. С ошеломительной ясностью Гэтсби постигал тайну юности в плену и под охраной богатства...

Военная карьера удалась ему: в конце войны он был уже майором. Он рвался домой, но в силу недоразумения оказался в Оксфорде - любой желающий из армий стран-победительниц мог бесплатно прослушать курс в любом университете Европы. В письмах Дэзи сквозила нервозность и тоска; она была молода; она хотела устроить свою жизнь сейчас, сегодня; ей нужно было принять решение, и чтобы оно пришло, требовалась какая-то сила - любви, денег, неоспоримой выгоды; возник Том. Письмо Гэтсби получил ещё в Оксфорде.

Прощаясь с Гэтсби в это утро, Ник, уже отойдя, крикнул: «Ничтожество на ничтожестве, вот они кто! Вы один стоите их всех, вместе взятых!» Как он потом радовался, что сказал эти слова!

Не надеясь на правосудие, обезумевший Уилсон пришёл к Тому, узнал от него, кому принадлежит машина, и убил Гэтсби, а затем и себя.

На похоронах присутствовали три человека: Ник, мистер Гетц - отец Гэтсби, и лишь один из многочисленных гостей, хотя Ник обзвонил всех завсегдатаев вечеринок Гэтсби. Когда он звонил Дэзи, ему сказали, что она и Том уехали и не оставили адреса.

Они были беспечными существами, Том и Дэзи, они ломали вещи и людей, а потом убегали и прятались за свои деньги, свою всепоглощающую беспечность или ещё что-то, на чем держался их союз, предоставляя другим убирать за ними.