Как погиб броненосец русалка. Броненосная лодка «Русалка. Фрагменты из книги «Чёрное море»

Ровно 120 лет назад, 20 сентября 1893 года по пути из Ревеля в Гельсингфорс броненосец «Русалка» затонул у берегов Финляндии, унеся с собой 178 жизней. На поиски пропавшего корабля вышли 15 кораблей российского флота, но не удалось установить даже место гибели «Русалки». Нашли броненосец только в 2003 году: сотрудник Морского музея Эстонии, ученый, подводный археолог Велло Мясс провел новое исследование с учетом хода и скорости корабля в тех погодных условиях и предложил новый район для поисков, где исследовательское судно музея и обнаружило лежащий на дне броненосец.

После гибели «Русалки» был организован комитет по сбору средств на памятник. В 1902 году, в девятую годовщину гибели корабля памятник «Русалке» был воздвигнут. Автором памятника стал выдающийся эстонский скульптор Амандус Адамсон. Памятник был сооружен «на средства собранные с Высочайшего соизволения повсеместной в Империи подпиской».

20-го сентября 1893 года таинственно и страшно погибла броненосная лодка «Русалка», и 120 лет спустя, именно в эти сентябрьские дни в Таллине проходят мероприятия, посвященные памяти погибших моряков.

Пожалуй, немного найдется в Европе, да и во всем мире, городов, где, как в Таллине, существовал бы памятник погибшему кораблю, созданный с такой пронзительной силой. Недаром его называют одним из главных символов столицы Эстонии, одним из самых выразительных ее брендов. Недаром сюда приходит так много людей. И недаром, сама собой, сложилась замечательная традиция: молодые супружеские пары прямо из загса или из церкви, где проходило венчание, приезжают сюда, к памятнику на набережной, отмечая главный день в своей жизни.

Наверное, эти молодые, как, впрочем, и многие люди постарше, не знают подробностей гибели экипажа «Русалки», но душой, быть может, где-то в подсознании они ощущают выразительную мощь этого памятника, его величавую и грустную красоту, его притягательную силу. Тем более, что он, этот памятник, давно уже воспринимается как символ памяти обо всех тех, кто ушел в море, исполняя свой долг, и не вернулся обратно. И в самом деле, в истории погибшего корабля, поиска его следов, в истории создания бесценного памятника переплелось столь много судеб самых разных людей, столь много имен, известных и неизвестных, что, можно сказать, это в немалой степени воплощение самой Истории, нашего давнего и недавнего прошлого. Возле этого памятника начинаешь особенно ясно понимать, что «не нами все началось на этом свете и не нами кончится», и что «у Бога нет мертвых, все живые», перед ними, перед теми, кто был до нас, мы и ответственны за все, что происходит, за нынешние поколения, за память или забывчивость, уважение или неуважение к предкам, к своим корням.

Теперь уже, когда прошло более 100 лет, подробности гибели броненосца «Русалка» достаточно широко известны, хотя и сейчас существуют разные версии последних часов жизни корабля и его экипажа. Для тех, кто, быть может, не знает этой истории, обозначим лишь главные вехи.

…Броненосец «Русалка», выйдя из Ревеля в Гельсингфорс, неожиданно исчез в море вместе со всем экипажем – 12 офицеров и 166 низших чинов, как тогда сообщалось – 178 человек. Лишь некоторое время спустя море прибило к финским островам разные «судовые принадлежности» с «Русалки». Было найдено и тело матроса с броненосца, втиснутое под настил шлюпки, тоже прибитой к берегу.

На поиски пропавшей «Русалки» пошли 15 кораблей российского флота. Работы велись до самых заморозков и суровых зимних штормов. Работали водолазы, использовались воздушные шары. Однако не удалось установить даже место гибели корабля. На следующий год поисковые работы были возобновлены и снова – безрезультатно.

Гибель броненосца вызвала широкий отклик в обществе. Газеты много и подробно писали о достоинствах и недостатках конструкции корабля «Русалка» была для своего времени одним из наиболее совершенных кораблей береговой обороны, о членах экипажа, поднимали вопрос о помощи семьям, о пенсиях вдовам и сиротам. Сотрудники петербургской газеты «Новое время» на свои средства продолжили осмотр береговой линии, опрашивали прибрежных жителей. Но так ничего и не нашли.

Кстати, поиск «Русалки» производился и в советское время. Работы вел ЭПРОН – известная организация, не раз поднимавшая со дна моря затонувшие корабли. Но исчезнувший корабль так и не был найден. Многие годы море хранило тайну его гибели.

И только через 100 с лишним лет «Русалку» удалось обнаружить. Нашлись люди, смельчаки и энтузиасты (забытое слово, не правда ли?),которые решили продолжить поиск. И это был подвиг, о котором почему-то мало говорят и пишут. И, наверное, это обычная несправедливость нашего жестокого, неромантичного, беспамятного, безгеройного времени.

Но все-таки хочется назвать имя человека, задумавшего и осуществившего рискованное предприятие – попытаться снова, спустя многие десятилетия, отыскать «Русалку». Тем более, что оно, это имя, тоже вплетено в историю «Русалки», длинную, сложную, трагическую и в чем-то замечательную историю, продолжая ее и в наши дни. Удивительно, не правда ли? Вот так и бывает. Бескорыстными, а зачастую самоотверженными деяниями многих людей и сохраняется, передается от поколения к поколению память. Даже если ее пытаются задушить…

«Русалку» нашло в 2003 году исследовательское судно Таллинского морского музея «Маре». Не сразу, конечно… Потому что в том районе, который был предположительно обозначен ЭПРОНом, погибшего корабля не оказалось. Сотрудник музея, ученый, подводный археолог, подвижник Велло Мясс, используя все имеющиеся сведения о гибели корабля и поисковых работах, провел фактически новое исследование с учетом хода и скорости корабля в тех погодных условиях, возможных действий командира, капитана II ранга Иениша и наметил новый район для поиска. Именно там, гораздо южнее предполагаемого места гибели, на глубине 74 метров и обнаружили корпус затонувшего судна. Эстонские и финские водолазы обследовали его, не заходя внутрь, и убедились, что это именно «Русалка».

Погибший корабль стоял фактически вертикально, почти до половины погрузившись носом в ил, опутанный рыболовецким тралом. Именно таким его и увидели первые люди, которые через 100 с лишним лет смогли подойти к исчезнувшему с поверхности моря кораблю.

По версии, считающейся теперь наиболее достоверной, броненосец попал в жестокий шторм, хотя корабли такой конструкции, как «Русалка», для сильных штормов не были предусмотрены. Еще Константин Паустовский, замечательный русский писатель, который тоже с болью писал о гибели и долгих поисках «Русалки», рассказывал, что осенью над Финским заливом поднимаются сильные бури. Начинаются они обычно с полудня и бушуют до вечера. Если бы «Русалка» вышла в море ранним утром, она бы успела проскочить в Гельсингфорс до полудня. К тому же перед выходом, еще к Кронштадте были забыты деревянные крышки, которыми в штормовую погоду задраиваются входные и световые люки. Но море не прощает никакой небрежности.

Уже значительно позже океанологи-гидрофизики написали о «морских убийцах», аномально высоких волнах, которые возникают нечасто, но внезапно и на несколько секунд. Возможно, такая волна и убила броненосец, уже измотанный штормом.

Почти весь экипаж, за исключением командира и вахтенных, был на нижней палубе, то есть внутри корабля. Захлебнулись ли они балтийской штормовой водой, заливавшей внутренние помещения корабля? Умерли ли от страшного удара о дно? Задохнулись ли, когда не стало воздуха? В любом случае смерть их была тяжкой, мучительной.

Ну, а памятник… Он был поставлен в девятую годовщину гибели корабля.

Все знают, что автором памятника был воистину великий эстонский скульптор Амандус Адамсон. И все помнят поднятую руку Ангела, с крестом, обращенную вдаль, в море (хотелось бы думать, что это прощальный жест женщины, воплощающей в себе матерей, жен, невест, сестер, но не будем искажать замысел автора, смысл памятника). Но многие ли знают, почему на конструкциях памятника была прикреплена небольшая медная табличка с именем Н.П.Вульфа? Кем он был, этот человек? Почему его имя столь тесно связано с памятником погибшим морякам? Татьяна Червова, преподаватель Таллинского университета, тоже одна из энтузиастов, нашла этому объяснение, проработав долго и упорно с архивными материалами.

Павел Николаевич Вульф (вот, оказывается, какое имя скрывалось за скромными инициалами), российский морской офицер, был тем самым человеком, который организовал комитет по сбору средств на сооружение памятника. Подписные листы сохранились, и они – поразительны. Офицеры, солдаты, матросы, мещане, ремесленники, дворяне – кто сколько мог – сдавали средства на памятник «Русалке».

Можно сказать, что он, этот памятник, воздвигнут на деньги, собранные всей Россией – от Владивостока до Ревеля. Нелишним, думается, будет сказать, что немалые средства вложили, например, ревельские купцы Ротерманны, да и другие жители города, не говоря уже о самом Вульфе, который стоял во главе этого огромного, казалось бы, неподъемного дела.

Невозможно не сказать, что сын Павла Николаевича Владимир Вульф был участником Цусимского сражения и героически погиб в этом бою. Те, кто бывает в Соборе Александра Невского на Вышгороде, очевидно, видели там на стене памятную плиту с именем Владимира Вульфа.

Здесь могла бы быть и памятная плита с именем Владимира Бэра, первого командира крейсера «Варяг», того самого, о котором сложена песня «Врагу не сдается наш гордый «Варяг»…». И Бэр, и капитан I ранга Егорьев, командир крейсера «Аврора», погибшие в Цусимском бою, окончили знаменитую Николаевскую гимназию в Ревеле (ныне гимназию Густава Адольфа), также, как и капитан I ранга Левицкий, сумевший спасти свой израненный в Цусимском бою крейсер от японского плена. Дом Левицкого, кстати, находился прежде почти напротив памятника «Русалке». Вот она, «морских судеб таинственная вязь…»

И совсем не случайно инициаторами нынешних мемориальных событий в честь «Русалки» стали моряки – контр-адмирал в отставке Иван Меркулов и другие руководители Клуба ветеранов флота.

Поддержал их и Центр Русской культуры во главе с Юрием Поляковым. Именно там, 24 сентября будет демонстрироваться фильм Олега Беседина, посвященный «Русалке» и памятнику погибшему кораблю. В свое время центристское руководство Таллина немало сделало для обновления памятника. Восстановлены исторические фонари, добавлены 3 новых прожектора, освящающие памятник и площадку вокруг него в виде компаса. Но сам памятник требует более серьезного и глубокого ремонта, иначе мы можем его потерять. Кто возьмется за этот ремонт? Кто выделит средства?

Ничто не оправдывает и не может оправдать государственного забвения воинов, отдавших свои жизни при выполнении своего служебного долга как в военное, так и в мирное время. Но не видно, нет, не видно интереса к памятнику и к юбилейным событиям, посвященным памяти погибших моряков, ни у кого из представителей правящей коалиции, правительства Эстонии. И это выглядит странно, если не сказать – бесчеловечно.

Среди погибших на «Русалке» моряков были и эстонцы. Но дело даже не в этом… Из истории, из жизни многих поколений не выбросишь годы, эти сотни лет, прожитых совместно, в рамках одного государства. За это долгое время мы вместе пережили много счастливых, радостных, но и горьких, трагических событий. За это время и Эстония, и Россия родили немало ярких, талантливых людей, сделавших честь народу, земле, которая их создала. Кто они? Герои и мученики Эстонии? Герои России? Можно ли их разделять? И надо ли? Ведь сама история «Русалки», создания памятника ей отнюдь не разъединяет, а соединяет наши народы, людей разных национальностей, наши страны.

Это общая наша история, общий памятник, общая скорбь по погибшим, если мы остаемся людьми.

А событий в эти сентябрьские дни – много. Это и торжественное возложение венков к памятнику «Русалке» в день 120-й годовщины ее гибели. Это и панихида в церкви святого Симеона и пророчицы Ханны, в той самой церкви, где на последней службе перед выходом в море стояли моряки - офицеры и матросы «Русалки».

P.S. Что можно было бы еще добавить? Все связано, все сплетено в этом мире, в нашей жизни. Если рвется что-то сейчас, то как и чем это отзовется через 10 лет, через 20, через 100? А ведь обязательно отзовется. Это закон жизни, закон существования мира. Ничто не проходит бесследно…

Фото Юлии Калининой.

Тайна императорского броненосца

Памятник броненосцу «Русалка» появился в Таллине в 1902 г. До недавнего времени экскурсоводы заканчивали свой рассказ словами: «В мирное время военный корабль вместе с экипажем бесследно исчез в водах Финского залива. Вот уже более ста лет этот случай остаётся загадкой»

Загадка "Русалки" - фильм, который так и не был показан в Эстонии.

В конце июля 2003 года в 25 милях южнее Хельсинки эстонская экспедиция под руководством исследователя Велло Мясса обнаружила в финских экономических водах уникальный объект, поиски которого продолжались 110 лет: броненосец береговой обороны Учебно-артиллерийского отряда Российского императорского флота «Русалка». Да-да, того самого пропавшего корабля, памятник которому стал одной из самых ярких достопримечательностей Таллина! Гибель броненосца в сентябре 1893 года унесла жизни всего экипажа из 177 человек.

Когда в 1902 году, на девятую годовщину гибели корабля, в Ревеле был поставлен знаменитый памятник «Русалке», вместе с ним родилась легенда: через сто лет и один год позолоченный крест, которым ангел осеняет все уходящие в море корабли, укажет дорогу к тем, кто лежит в морской пучине. Правда, при одном условии - если к тому времени останется на земле хоть один скорбящий. Может, поэтому, у российских моряков всех поколений сложилась традиция: оказавшись в Ревеле (Таллине), навестить «Русалку», совершая один и тот же обряд. Полагалось обойти памятник вокруг и прочесть все имена членов погибшего экипажа - и офицеров, и простых матросов.

Памятник был установлен в конце июля 1902 года (потом еще около месяца продолжались отделочные работы). С момента установки Таллинской «Русалки» прошел ровно сто один год. Экспедиции Велло Мясса оставалось работать всего пару дней, исследовательское судно «Маре», принадлежащее эстонскому морскому музею, должно было возвратиться в Таллинский порт. Квадрат, который прочесывали эстонские специалисты, был выбран после долгой работы в архивах и представлялся наиболее вероятным местом нахождения «Русалки». Надо ли говорить, что после более чем вековых поисков, производившихся самыми разными командами и отрядами, шансов найти бесследно пропавший корабль было очень немного.

Однако когда на экране сонара появилось темное изображение странной формы, предчувствие подсказало членам экипажа, что «тень золотого креста» указала-таки легендарную могилу. На следующий день штормило, и погружения пришлось отложить. Однако ни о чем другом экипаж думать не мог, снова и снова возвращаясь к разглядыванию сонарных снимков. На глубине в 74 метра кормой вверх, почти вертикально (примерно под тем же углом, под которым держит свой крест ангел над памятником), возвышался мертвый корабль. Первое же погружение эстонских водолазов Кайдо Перемееса и Индрека Острата подтвердило предположение: это «Русалка».

Погружение к "Русалке" в Балтийском море

Спустя несколько дней собранные материалы и фотодокументы Велло Мясс передал российскому посольству в Эстонии: «Мы не проникали внутрь корабля, - подчеркнул он. - Подводная могила осталась неприкосновенной. Но собранных сведений достаточно для того, чтобы сделать окончательное заключение. Совпадают все параметры, длина и ширина корабля, равно как и увиденные детали говорят о том, что ошибка практически невозможна. В идентификации «Русалки» нам помогали и финские водолазы, пришедшие к такому же заключению, что и мы. «Русалка» успела пройти две трети пути от Ревеля к Гельсингфорсу, когда случилась трагедия, подводная могила расположена в финских экономических водах. Решать дальнейшую судьбу находки будет российская сторона, это боевой корабль, и члены его экипажа служили на Императорском флоте (Финляндия в те времена, как и Эстония, входила в состав Российской империи)».

Поиски, начатые осенью 1893 года, завершились только к сентябрю 2003. Ровно 110 лет… На третий день после гибели «Русалки», десятого сентября, об ее исчезновении стало известно высшему морскому начальству России, после чего начались поиски. Время было потеряно. Первые неутешительные вести пришли весьма необычным образом - с суши. Гельсингфорский полицмейстер сообщил в Свеаборгский порт, что на берег выбросило шлюпку с трупом матроса. Позже нашлись и остальные шлюпки с «Русалки», пустые и не использовавшиеся (судя по тому, что уключины не были вставлены), их просто смыло волной во время крушения. Гибель боевого корабля в мирное время повергла Россию в шок, по стране прокатилась волна возмущения. Единственный обнаруженный труп, израненное тело матроса Ивана Прунского - очевидно, вахтенного, находившегося в момент катастрофы наверху - ничем не способствовал выяснению причины аварии.

Броненосец "Русалка" и его капитан

В Москве и Петербурге поднялась мощная газетная кампания, было объявлено о сборе пожертвований семьям экипажа броненосца, звучали требования разыскать следы «Русалки». До 16 октября, 37 дней, пятнадцать различных судов прочесывали последний отрезок пути исчезнувшего корабля. Страна ещё надеялась, что кто-то остался в живых. Содержание многих статей сводилось к словам: «Народ должен знать правду». Как впоследствии выяснилось, высочайшим повелением Александр III гораздо раньше констатировал потерю броненосца, и экипаж «Русалки» был вычеркнут из списков отряда.

К небольшому финскому островку прибило только матросскую бескозырку с надписью «Русалка», да много спасательных кругов. Но Россия своих моряков не забыла. В начале лета 1894 года под давлением общественности поиски возобновились, была создана комиссия, рассмотревшая множество предложенных проектов и организовавшая работы. Специальные группы исследовали побережье, Морское министерство дало указание начать активные действия на море. Журналисты того времени возмущались тем, что ход операции держится в тайне, и предполагали, что поиски ведутся спустя рукава. Ни водолазы, ни представители Кронштадского воздухоплавательного отряда, пытавшиеся обнаружить броненосец с воздушных шаров, буксировавшихся небольшими судами, ничего не нашли - и при этом их обязали хранить молчание.

В своих дневниках начала ХХ века один из современников (некто С.Р.Минцлов) сделал любопытную запись. На наш взгляд, она заслуживает дословного цитирования: «6 февраля. Разговаривал с одним из моряков, участвовавшего в поисках (и отыскавшего) погибшаго несколько лет тому назад от собственной ветхости броненосца «Русалку». В городе ходили тогда рассказы, что не подняли ея только оттого, что пришлось бы отдать под суд все высшее морское начальство, до того корпус судна был ветх и так мошеннически был он построен. Моряк подтвердил все дословно. По той же причине погиб в свое время и «Гангут». Моряк этот штурман торговаго флота, человек заслуживающий безусловного доверия, утверждает, что ремонты этих судов, хорошо известных ему, производились на бумаге, на деле же их только перекрашивали снаружи. На «Гангуте» вечно работали машины, выкачивая воду, просачившуюся во все пазы. В точно таком же состоянии, говорят, находится и вся прочая береговая оборона наша, в роде разных «Адмиралов» и «Не тронь меня». Последнее имячко занятное: «не тронь меня, сам развалюсь», - так переиначивают его моряки…»Трудно сказать, чего здесь больше: откровенного «революционного» злопыхательства или неправды. Это история из того же разряда, что и уверения некоторых современных нам российских «специалистов» о том, что броненосный монитор «Русалка» не был освящен при спуске на воду! Дескать, православному духовенству не по нраву пришлись отдающие бесовщиной имена «Русалка» и «Чародейка». Вранье! Одна бабка, получается, сказала, а советская историография добрых семь десятилетий на все лады повторяла идеологически устраивающую ее дурную сказку. Да. Стара была «Русалка», но не стоит преувеличивать ее ветхость. Честный и принципиальный офицер русского флота (а именно таковым был В.Х.Иениш, последний командир броненосца) просто бы не допустил выхода «ветхаго» корабля в этот осенний рейс.

Однако, вернемся к поискам. В 1932 году было неожиданно объявлено, что «Русалку» отыскала Экспедиция подводных работ особого назначения (ЭПРОН), «охотившаяся» на затонувшую советскую подлодку «номер 9». Однако сведения не подтверждались документами экспедиции, а экипаж «Маре» этим летом обнаружил броненосец примерно в трех милях от указанного «Эпроном» места. Тем не менее, говорилось в тридцатые годы о находке много. Писатель Константин Паустовский, узнав об этом, включил рассказ о «Русалке» в свою знаменитую повесть «Черное море» (по содержанию, водолаз Черноморского флота, участвовавший в балтийской экспедиции, рассказывает автору о поисках) и выдвинул свою версию случившегося. Работал Паустовский над произведением в 1935 году, а потому основной упор сделал на то, чтобы показать преимущества советского флота над имперским и опять же заклеймить недостатки царизма. «Гибель двухсот моряков была неотделима от бездарной эпохи, - писал он. - Здесь смешалось все - трусость и глупость начальников, безалаберщина и тупое равнодушие к живому делу и людям. Царь выслушал доклад морского министра. На рапорте о гибели «Русалки» он, размашисто и не задумываясь, написал синим карандашом: «Скорблю о погибших»....

Основным свидетелем и, одновременно, обвиняемым по делу о «Русалке» проходил тридцатидевятилетний капитан второго ранга Николай Михайлович Лушков.
«По мере приближения к Ревельштейнскому маяку ветер и волнение моря усиливались с каждою минутою, - свидетельствует кавторанг. - Сигнал о возвращении, который должен был последовать с броненосца «Русалка», ожидал, и наблюдатели внимательно следили за всеми ее движениями. Конечно, трудно было лодке «Туча» идти против ветра и волнения, но до маяка, в случае приказания, я еще смог бы попытаться сделать это. Ревельштейнский маяк я прошел около 11 часов, и, видя, что броненосец «Русалка» намного отстал от меня, приказал уменьшить ход, так как из-за наступившей пасмурности сигналы, если они и делались в это время, нельзя было разобрать. В 12 часов, ровно в полдень, пошел частый, но мелкий дождь. Сразу наступила мгла, которая пеленой закрыла броненосец, и с тех пор никто его больше не видел. Предоставленный самому себе, я не думал больше о возвращении; при усилившемся ветре (8 баллов) и волнении машины лодки «Туча» не могла бы уже выгрести, да и лодка подвергалась опасности быть залитой... «Туча» взлетала на вершину волны, нос или корма ее по очереди поднималась кверху и потом стремглав как бы летела в пропасть. Одним словом, было такое состояние моря, при котором ни один командир, даже если у него часть команды упадет в море, даже не подумает спасать ее, чтобы не увеличить число и так уже погибших. Чувствуя себя совершенно бессильным при подобных условиях быть чем-то полезным для броненосца «Русалка», я решил дать полный ход машине и все внимание обратил исключительно на сохранение вверенной мне лодки и ста человек команды».

Обвинение с доводами Лушкова не согласилось, и выступивший на суде контр-адмирал Скрыдлов заклеймил его весьма сурово. Если внимательно прочесть текст этой речи, можно почувствовать себя в роли проницательного детектива, улавливающего ряд показательных нюансов адмиральской филиппики. Явно пытаясь приписать командиру «Тучи» все грехи, как того хотелось руководству флота, Скрыдлов все-таки не может задушить в себе взгляд реалиста-моряка, постоянно «снижая» высоту предъявляемых обвинений: «Я не признаю в данном случае таких обстоятельств, которые устраняли бы всякую надежду хотя бы подобрать из воды погибавших людей. Но если бы даже «Туча» не имела возможности оказать прямую помощь, то капитан Лушков, присутствуя при ее гибели, избавил бы флот и все общество от чувства неизвестности о причинах этого ужасного случая... При другом образе действий капитана Лушкова сомнения были бы рассеяны, они уступили бы место чувству сожаления о жертвах неизбежной в морской службе катастрофы. Капитан Лушков объяснил бы нам если не действительную, то, по крайней мере, возможную причину гибели «Русалки» и указал бы место ее гибели».

Начав с заявления о том, что в любых обстоятельствах следовало спасать «Русалку», Скрыдлов заканчивает признанием, что Лушков, останься он на месте, даже действительной причины гибели броненосца не смог бы указать. Однако Лушков был опозорен, суд пришел к выводу, что он повел себя крайне недостойно. Много говорилось и о том, что на борту «Тучи» во время перехода находилась молодая жена кавторанга, которую он рискнул взять с собой. Якобы за ее жизнь больше всего опасался Лушков, «убегая» от терпящего бедствие броненосца. Николай Михайлович был уволен со службы - и никогда на нее не возвратился. В 1979 году автор одной из брошюр И. Гольдман писал: «Некоторые сведения... удалось получить от его (Лушкова) невестки Веры Сергеевны Лушковой, проживавшей в Таллине. Бывший командир «Тучи»... после увольнения с военно-морской службы жил сначала в городе Нахичевань, а позднее работал в Ростове-на-Дону начальником речного порта. Н. Лушков скончался в отделении для умалишенных Кронштадского военного госпиталя...».

«Взвешивая все обстоятельства, можно понять, насколько ограничен для меня был выбор погоды для отправления «Русалки» и «Тучи», когда на шее висели еще «Первенец» и «Кремль» с их старыми котлами, с которыми при их слабых машинах предстояло прокачаться в море не менее 25-30 часов,» - заявил контр-адмирал Бурачек, которому впоследствии объявили выговор.

Комиссия пришла к выводу, что корабль погиб в результате шторма, однако мнения экспертов во многом разделились. Судостроители склонялись к тому, что все случилось из-за остановки машины - «Русалку» могло развернуть бортом к ветру и перевернуть: корпус накренился на один борт и зачерпнул низким бортом большую массу воды, которая затем через открытые люки, а также зазоры башен и дымовых кожухов попала в жилую палубу. В то же время на судебном заседании был зачитан акт недавнего осмотра корабля, где значилось, что «водоотливные средства на броненосце исправны и более чем достаточны, чтобы удалить воду, которая набиралась от течи через броневые болты и т.п.».

Контр-адмирал Скрыдлов полагал, что из-за порчи руля «Русалка» потеряла управляемость, и допускал, что броненосец напоролся на подводную скалу и получил пробоину. Однако для того, чтобы плоскодонная «Русалка» с ее малой осадкой напоролась на камень, он должен был быть очень заметным - и, тем не менее, по какой-то причине упущенным из виду при дневном освещении. Ряд предположений других членов комиссии основывался на том, что корабль погиб в результате взрыва котла или взрыва в артиллерийском погребе. Но были представлены документы о том, что перед самым походом капитан Иениш потребовал выполнить ряд дополнительных работ по механизмам, тогда же на корабль поставили новые котлы.

Ни одна из версий не была полностью удовлетворительной, к тому же существовали некоторые таинственные обстоятельства. История с люками, например, до сих пор остается загадкой. Судя по тому, что «Русалка» не могла догнать «Тучу», она шла с закрытыми люками. Об этом же говорит то, что тела членов экипажа (кроме тела вахтенного) не были найдены - равно как и предметы из внутренних помещений броненосца. Но Константин Паустовский, например, пишет: «По обычной в царском флоте небрежности «Русалка» забыла на берегу деревянные крышки, которыми задраиваются во время шторма входные и световые люки». Кстати, дальше, противореча себе, знаменитый писатель объясняет: «Волны усиливались, они начали перехлестывать через мостик. Вода попала в трубы. В закупоренном броненосце, наполнявшемся водой, не хватало воздуха. Тяга упала...».

Причиной гибели броненосца комиссия назвала совокупность обстоятельств: недостаточно правильную оценку погодных условий перед выходом в море; поздний выход «Русалки» из порта и - третье - нерешительность кавторанга Иениша, который мог повернуть обратно, увидев признаки надвигающегося шторма. Таким образом, в утвержденном императором приказе, практически главным виновником трагедии становился погибший Иениш. Любопытно, что никто из знавших капитана броненосца о его «нерешительности» не упоминает, напротив, много говорится о том, что Виктор Христианович был человеком исполнительным, твердым и весьма искусным в своем деле.

Находка, сделанная Велло Мяссом, может поставить последнюю точку в запутанном и крайне тяжелом расследовании. Дополнительное изучение корпуса корабля поможет, вероятно, установить, по какой причине произошла трагедия и почему никто из экипажа не спасся. «Мы гарантированно нашли броненосец. Он настолько своеобразен, что его нельзя спутать ни с каким другим судном, - сказал капитан эстонского исследовательского судна «Mare» Велло Мясс. - Корабль вошел в глинистый грунт почти вертикально. Он находится в хорошем состоянии, корпус не разломался, при погружении в воду отвалилась только одна орудийная башня…»

По материалам rusalka.ee

"Броненосец "Русалка": курс на вечность" (док. фильм)

7 сентября 7410 лета или 20 сентября 1902 года по новому стилю, в девятую годовщину исчезновения русского броненосца «Русалка», в Ревеле - ныне это уже столица Эстонский Республики город Таллин состоялось торжественное освящение знаменитого памятника Русалке.

Экипаж Русалки.

Из воспоминаний очевидцев открытия памятника «С утра на берегу моря, на бульваре, стал собираться народ. Все промокли от дождя и шквалистого ветра. Море было особенно бурным и невольно напоминало грозным видом о ненастном дне, когда исчезла сама «Русалка». Вокруг памятника был выстроен почетный караул из всех частей войск, находящихся тогда в Ревеле. На правом фланге находилась прибывшая из Кронштадта депутация учебно-артиллерийского отряда и 16-го флотского экипажа, к которым принадлежал экипаж погибшего броненосца. В 12 часов дня к памятнику прибыли губернатор, адмиралы, представители дворянства, высокие чиновники города, представители всех учреждений и ведомств, учащиеся всех школ с учителями и родственниками погибших моряков. В половине первого, по прибытии министра Тыртова и адмирала Авелина, послышалась команда снять с памятника завесу. Наступил торжественный момент: завеса упала и перед взорами присутствующих предстал красивый монумент, лёгкий и стройный памятник «Русалки» (ж. «Нива», 1902 г.)

Как следует из морских журналов, 7 сентября 1893 года броненосная лодка после успешных учений совместно с канонерской лодкой «Туча» возвращаясь в место своей дислокации - Гельсингфорс - Хельсинки, бесследно исчезла.

Эскадра Зиновия Рожественского, совершая поход из Кронштадта до Тихого океана в 1904-1905 годах и то не потеряла ни одного корабля и ни одного матроса, а тут «Русалка» на ровном месте а Маркизовой Луже не просто погибла – она исчезла со всеми членами экипажа. Эта трагедия была сопоставима с трагедией на АПЛ «Курск": родные бились в истерике, что моряков надо спасать, если нет вестей, надо что-то предпринимать и действовать, но никто особо, как нарочно не прилагал никаких усилий, как и после гибели Курска.

Сразу после выхода кораблей из ревельского порта разыгрался 8-бальный шторм. Канонерке «Туча» удалось дойти неповрежденной до порта, но она сразу потеряла из виду вторую лодку.

Лодка вышла из пункта "А" в пункт "Б" и не дошла. Почему?
- "Не судьба!" как-то резюмировал Никулин.
Что же явилось причиной гибели - взрыв? но его бы слышали на Туче. Теперь уже точно никто не знает. А я бы очень хотела осмотреть целостность корабля.

В тот злополучный промозглый сентябрьский день на Балтике броненосной канлодке "Русалка" так не удалось добраться до порта следования. Только 9 сентября по найденному телу матроса и отдельным обломкам «Русалки» командованию удалось воссоздать картину и понять, что произошла страшная трагедия. В 1932 году похожий корабль был обнаружен на дне Залива, а в 2003 году через 110 лет после трагедии на этом же месте был найден корабль и зафиксирован эстонцами, пропавшая когда-то в этих водах «Русалка».

Немного истории:

Башенная броненосная лодка «Русалка» была заложена в 1866 году на Галерном острове в Санкт-Петербурге. Спуск на воду состоялся 31 августа 1867 г. Теперь все списывают гибель Русалки на тот факт, что корабль не был вовремя освящён. А священники попросту отказывались ступать на палубу корабля «Дивизиона Нечистой Силы».Причем все корабли береговых канонерок и броненосцев с именами «Колдун», «Леший», «Русалка», «Баба-Яга» были не освещены, потому что православная церковь не разрешила такие названия, но они же не пропадали! Почему их так назвали - сейчас уже никто не скажет. Может быть, чтобы запугать противника только названием, ведь во время Второй мировой войны WWII был батальон "Летающие Ведьмы" русских девушек летчиц и он действительно наводил ужас на немцев одним названием, но они же не исчезали и не растворялись! Так почему в 1868 году корабль с этим красивым древне-русским названием "Русалка" Russ, Russalka, был приписан к броненосной эскадре Балтийского флота.

В летнюю кампанию 1869 года на «Русалке» служил знаменитый русский океанограф, гидрограф, полярный исследователь, кораблестроитель и вице-адмирал С.О.Макаров. 14 февраля 1892 года в день всех влюбленных, который теперь тоже отвергает русская православная церковь, броненосная лодка «Русалка» была перечислена в разряд броненосцев береговой обороны. С этого момента она входила в состав учебно-артиллерийского отряда Балтийского флота - ранее Невского Флота.

В 8 часов 40 минут 7 сентября 1893 года, после завершения учебных стрельб новым вооружением, броненосец «Русалка» и канонерская лодка «Туча» вышли из гавани Ревеля, имея приказ следовать в укрепленный русский порт - крепость Свеаборг - находящийся ныне около столицы Финляндии, которая носит теперь наш старинный русский "Невский Флаг"- Флаг Александра Невского. "Русалка" должна была отчитаться о стрельбах и далее следовать в Приморск.

Броненосцем должен был командовать капитан 2-го ранга В. Х. Иениш - дисциплинированный, подчеркнуто пунктуальный морской офицер. Но в момент трагедии он почему-то он спал у себя дома на берегу "по причине болезни". Командовавший учебно-артиллерийским отрядом контр-адмирал П. С. Бурачек разрешил Иенишу сдать командование, причем сделал это в сугубо рекомендательной форме. Странно как-то, не находите? Так что же произошло тогда, более ста лет назад и почему второй, следовавший рядом корабль - Канонерская лодка «Туча», которой командовал капитан 2-гo ранга Н. М. Лушков бросила в беде Русалку?

По официальной легенде в районе Ревельштейнского плавучего маяка, из-за восьмибального шторма и тумана корабли потеряли друг друга из вида. Командир канонерской лодки «Туча», вопреки приказу, принял решение идти в порт назначения и в 15 часов «Туча» уже прибыла в Гельсингфорс. Причем, Лушков в телеграмме контр-адмиралу П. С. Бурачеку не упомянул об отсутствии «Русалки», а также не доложил об этом командиру Свеаборгского порта - знаменитая русская Военно-морская крепость напротив Гельсингфорса -Хельсинки, которая спасала Петербург во время Крымской Войны с нетерпением ждала сведений о пропавшей "Русалке" но Русалка не появилась и через несколько дней... При этом никакой паники и поисков не предприняли.

Первые сведения о членах экипажа «Русалки» стали появляться в Свеаборгском порту только поздно вечером 9 сентября, через два дня, после трагедии, от гельсингфоргсского полицмейстера, который сообщил, что нашел на одном из островов Кремаре шлюпку с трупом матроса 2-й статьи Ивана Прунского. 10 сентября на острове Сандхамн были обнаружены ещё несколько разбитых шлюпок и деревянные обломки и некоторые обломки броненосца «Русалка», о чём сразу же было доложено в Главный Морской Штаб в Санкт-Петербурге.

Далее матросы и старшины безуспешно разыскивали «Русалку» и членов экипажа более месяца и следственная комиссия пришла к выводу, что «Русалка» погибла около 16 часов пополудни 7 сентября несколько юго-западнее маяка Эрансгрунд, это у берегов нынешней Финляндии. Потом началась промозглая Осень, Зима и корабль продолжили искать следующим летом 1894 года уже с использованием водолазов, тралов и буксируемого самоходным судном воздушного шара с наблюдателями, но все напрасно и 15 Августа 1894 года поиски "Русалки" были официально прекращены.

Приговор суда, объявленный 14 февраля 1894 года и утверждённый 28 февраля императором Александром III, гласил:
«Контр-адмиралу Павлу Степановичу Бурачеку, 56 лет от роду, за недостаточную осторожность в выборе погоды для отправления броненосца «Русалка» и лодки «Туча» в море, противозаконное бездействие власти и слабый надзор за подчинёнными, объявить выговор в приказе, а командира лодки «Туча», капитана 2-го ранга Николая Михайловича Лушкова, 39 лет от роду, за неисполнение приказаний начальника по небрежности и за противозаконное бездействие власти отстранить от должности...»

Но ведь прекрасно вооружённый бронированный корабль не мог просто так исчезнуть среди бела дня в морских просторах и 170 человек экипажа тоже не могли бесследно раствориться в пучине вод. Они бы точно успели спастись на шлюпках!

Причину и место гибели «Русалки» удалось немного рассекретить только в 2003 году, когда в июле исследовательское океанографическое судно «Маре» перешедшее после развала Советского Союза Эстонии обнаружило на дне затонувший корабль, опознанный водолазами как пропавшая более ста лет тому назад Русалка. Броненосец стоял вертикально на глубине 74 метра, кормой вверх, наполовину погруженный в ил, в 25 километрах южнее Хельсинки. По положению корпуса удалось установить, что командир в последние минуты жизни всё же отдал приказ возвращаться в Ревель и при резком развороте корабль могла накрыть волна. А по данным следственной комиссии, штормовые крышки палубных люков были оставлены в Кронштадте, когда отряд контр-адмирала П. С. Бурачека выходил на стрельбы. 24 июля 2003 года эстонские водолазы спустились к останкам корабля и засняли всё на видеокамеру. Велло Мясс полагает, что ошибки быть не может и это именно Русалка, потому что другие броненосцы береговой обороны в этом районе не пропадали. Водолазы побоялись притронуться к останкам броненосца – это фактически братская могила.

Гибель канонерской лодки «Русалка» считается крупнейшей морской катастрофой на Балтике до гибели парома «Эстония» 28 сентября 1994 года следовавшей по этому же направлению. Почему на этом участке, связывающем две столицы, отколовшихся от Российской Империи республик постоянно гибнут корабли. Просто мистика какая-то!
Командир «Русалки» 41-летний капитан 2-го ранга Виктор Христианович Иениш был офицером незаурядным. В отличие от большинства сослуживцев он получил высшее образование, закончил Михайловскую артиллерийскую академию. Написал ряд трудов по морской артиллерии и после его кончины развитие артиллерии но флоте существенно замедлилось, что, как считают специалисты, сыграло роковую роль в битве при Цусиме. Иениш был блестящим знатоком балтийского театра военных действий и дисциплинированным, подчеркнуто пунктуальным офицером. Не случайно ему доверили особо важное задание – подготовку молодых артиллеристов русского флота.

Тихоходная «Русалка» служила как раз для таких целей – юные гардемарины, мечтавшие о мичманских походах, выходили на ней в море на учебные стрельбы. Речь шла о рутинной процедуре, повторявшейся из года в год. Сама «Русалка» была уже «не первой молодости», однако благодаря русским умельцам оставалась очень надежным кораблем и к моменту гибели могла находиться в строю еще не менее полутора десятков лет.

Что послужило поводом взрыва Русалки и гибели более 200 русских моряков остается только догадываться.

Почему молчал адмирал Бурачек, который якобы лишь 10 сентября узнал, что подведомственная ему «Русалка» не дошла до Гельсингфорса, а броненосец уже пропадал где-то три дня?
В 1900 году создали комитет для сбора пожертвований на сооружение памятника погибшим морякам. Вся Россия собирала деньги на памятник исчезнувшей «Русалке». Пропажа родных, как гром среди бела дня подкосила родных и близких экипажа. Чтобы было место, где они бы могли тихо посидеть и проститься с пропавшими родными и приносить свои печали и горести было решено поставить памятник. От императора Александра III был лично сделан первый взнос - 5 тысяч золотых рублей. С миру по нитке русские моряки насобирали на достойный памятник.

Это копия ангелов,хорошо известных всем русским морякам, расположенных на колоннах подле Исаакиеского собора со стороны Невы на пересечении Адмиралтейского Канала и Площади Декабристов в Санкт-Петербурге. Прямо у здания Манежа, в Питере остались точно такие же две скульптуры ангелов, только с лавровым венкам в руке.

Брошюра контр-адмирала П.Вульфа, изданная на заре прошлого столетия является уникальнейшим документом. На ее страницах не только подробно и дотошно описывается весь ход работ по установке памятника, но и дается подробный отчет о каждой потраченной копейке народных денег, собранных по подписным листам во всей Великой Российской Империи. Многие добрые традиции ушедшей поры, которые прочитываются между строк этой книги, достойны того, чтобы возродиться в наше время., только бы мы были достойны.

Мемориал решено было поставить на пересечении линии створа Екатеринентальских маяков и Омрской аллеи.
"Вокруг памятника площадка 14 сажен в диаметре отделана плитками разных цветов гранита в виде компаса и розы ветров. Кругом четыре канделябра из пяти фонарей каждый,(в настоящее время разворовано эстонцами) между ними шестнадцать чугунных тумб. Все фонарные столбы и тумбы с тремя проходами к памятнику между ними соединены цепями, оставшимися в Кронштадте от погибшего броненосца.

Заводу Виганда в Ревеле за изготовление и установку фонарных столбов было выделено много золота на подсветку памятника, но теперь мемориал «потерял» за долгие годы "Перестройки" эти чугунные фонари, завершающие мемориальный ансамбль.

Бронзовая фигура Ангела с православным крестом весом 144 пуда встречает всех теперь в Таллине.

Гранитный постамент памятника изображает броненосец, разрезающий штормовую волну. Над палубой поднимается скала, увенчанная фигурой ангела с крестом в высоко поднятой правой руке, благословляющего и спасающего все входящие ныне в порт корабли. Высота монумента - 16 метров. Со стороны парка на палубу броненосца ведёт широкая лестница, которая подводит к бронзовому барельефу на скале, изображающему гибель «Русалки». Памятник расположен в центре «розы ветров», по периметру которой были установлены тумбы. На них помещены таблички с именами погибших на броненосце 165-ти «нижних чинов». Со стороны моря в гранитной скале высечены имена 12 погибших русских офицеров броненосца «Русалка».

Памятник представляет собой символическое надгробие - «кенотаф». Кенотафы устанавливаются в тех случаях, когда прах погибших не найден для погребения, но сам факт погребения имеет важное общественное значение.

Когда автор Монумента, Амандус Иванович Адамсон лечился в Крыму на Мисхор, в Крыму он был потрясен местной легендой о Русалке, в честь которой был назван русский корабль и создал самый романтичный второй памятник Русалке с ребенком на руках. Она как бы спасает души тех погибших моряков с берегов Балтийского Моря.

По легенде девушка изображенная на камне была гречанкой из небогатой семьи. Дом ее отца был построен в том месте, где сегодня вытянулась мисхорская набережная. И в день свадьбы её выкрал татарский торговец живым товаром и увез с собой в Стамбул, где продал в гарем одного из османских султанов. Девушка родила султану сына, но ровно через год, после своего похищения после всех истязаний выпавших на её долю, она не выдержала и выпрыгнула из окна в Босфор, взяв на руки своего ребенка от любимого человека. В тот же день Русалка была замечена в водах у берега ее родного Мисхора с мальчиком на руках. И теперь раз в год Русалка с сыном выныривает из вод Понта Аксинского, так раньше называли Русское или Черное море, и всматривается в берег, на котором она должна была счастливо жить-поживать с отнятым у нее судьбою любимым.

За собственные средства Амандус Адамсон создал и установил эту «Русалку на камне» и каждый гость Крыма теперь имеет шанс дождаться и увидеть прекрасную Русалку, раз в год появляющуюся в прибрежных водах самого черного в мире моря.

И через 20 лет после трагедии на Балтике в 1913 году на свет появилась ещё одна Русалка в Дании, в Коппенгагине.

Эта Русалка имела очень красивое русское лицо, за что её лик переделывали или обливали краской уже три раза:

Датское название русской Русалки Den Lille Havfrue, в дословном переводе всего лишь - «Морская дамочка» а у нас это не дамочка, а русалка.
Говорят, что женщина на корабле это к несчастью- не верьте!

Но ничего плохого нет в русском женском названии корабля "Russalka". Все понимают, что конечно же не название языческой "Чародейки" послужило причиной гибели корабля, а скорее захват идеи придуманной Капитаном Корабля Русалка, но теперь наклонный православный крест спасает корабли, входящие в порт, а не Русалка своей любовью.

В Дании русская русалка провожала изначально наши корабли в дальний поход. Русские уходили в Дальние походы именно из Коппенгагена. И первая Русалочка выглядела, как и на МысеХор так:

Sailors of the Battleship Russalka/ автор все тот же Аманд Иванович Адамсон

Как Адамсон с русским курносым носом, после гибели отца получил такую странную фамилию я ума не приложу.
И Жил в Адамсон Иванович Петербурге, преподавал в Мухинском училище на русском языке - тогда училище им. Штиглица.

Дом Амандуса Ивановича Адамсона в русском стиле и творил вот такие памятники и все теперь его называют эстонцем из-за данной ему в детстве практически английской фамилии.

А. Адамсон за работой над фигурой Ивана Сусанина для памятника в честь 300-летия дома Романовых

Почему сейчас до сих пор не могут воссоздать прежний вид лодки и многие моделисты ищут чертежи? Почему тогда не подняли со дна моря старую найденную лодку и почему она непостижимым образом похожа на вот эту лодку, cозданную уже не на Петербургских Верфях, а якобы в Дании или это и есть наша Русалка с перебитыми номерами?

Барбетный броненосец береговой обороны «Ивер Хвитфельдт» Дания, 1886 год - тоже тот же год постройки что и Русалка.

Датчане стащили технологии нашей Русалки или целиком Корабль? не мог же весь экипаж погибнуть одномоментно? Там точно было достаточно шлюпок для всех.

Вот там, кто искал, модель броненосца береговой обороны "Русалка", Музей Балтийского флота.

И вот это похоже та самая "Броненоская лодка Русалка", хоть и не подписана нигде.

Я нашла чертежи исчезнувшей Русалки, могут пригодиться. Покажите на морских форумах своим друзьям:

Чертежи исчезнувшей Русалки в далеком 1893 году.

"Чародейка" - это же и есть Русалка! Какая я молодец - настоящая морячка в четвертом поколении.
Но я не пойму, почему, когда через 40 лет после пропажи Русалки в Финском заливе погибла советская подводная лодка и водолазы из ЭПРОНа или Экспедиции Подводных Работ Особого Назначения на 90-метровой глубине обнаружили корпус «Русалки» никаких дальнейших действий предпринимали? Объясняли потом, во-первых, поднять «Русалку» целиком невозможно, во-вторых, в 1932 году пристальный интерес к судьбе корабля «царского режима» советские власти власти могли счесть неуместным. Однако, И. Гольдман, работая в Центральном госархиве ВМФ,так не обнаружил в документах о поиске подводной лодки упоминаний о «Русалке». Видимо не Русалка была найдена и даже не "Чародейка"

А меня до сих пор мучает вопрос, почему в 1932 году русские водолазы смогли погрузиться на такую глубину, а вот АПЛ "Курск" они через 70 лет, уже в 2000 году спасти не смогли? Как Или у нас в этот самый момент, как и ранее более ста лет назад тоже воровали технологии, разрезая корпусы лодок под водой?
Много чего переняла Европа и Америка у русских "алкашей и лапотников", но самое страшное, что русских людей не ценят и не спасают их жизни.

И приятно, что несмотря ни на что все знают чего стоят руские моряки и в Эстонии даже уже после сноса памятника русскому солдату, все равно чтят память русским Морякам:

Вечная память великим русским морякам и инженерам!

Да спасут они нас и нашу Родину с небес! Да настанет на нашей земле долгожданное счастье и покой, так заслуженное русскими!

Хочется закончить мое повествование самой замечательной работой того же автора, так не свойственной эстонцам.

Эта замечательная работа Аманда Ивановича, который сам родился во время Крымской войны в 1855 году, был вторым ребёнком в семье русского моряка Ивана, который в 1860 году на корабле ушел в Америку, что было обычным делом в то время но больше не вернулся обратно. Семья считала его погибшим. Мальчик был отдан в Ревельскую Вышгородскую школу для детей из бедных семей, где проявил склонность к искусству, вырезая фигурки из дерева. В 1875 году когда мама вновь вышла замуж перебрался в Санкт-Петербург и в 1876 году поступил в Императорскую Академию художеств. И после памятника Русалке, 27 сентября или 10 октября по новому стилю 1905 года в Севастополе по его эскизу был открыт памятник погибшим кораблям и там же в Крыму родилась та самая Русалочка.

На памятнике русским морякам, на месте выхода в море русского броненосца "Русалке" Аммон Иванович начертал: «Русские не забывают своих героев». Памятник Русалке получился очень изящным. Русские жены погибших моряков очень любили своих мужей и так же как жены с Курска пытались их найти. Они принимали активное участие в утверждении эскиза этого памятника Русалке. Слава нашим Великим предкам, которые пережили столько горя и остались с красивой душой.

Красота спасет Мир. Любите и будьте любимыми и тогда никому и в голову не придет больше воевать.
Всем любви, счастья и благоденствия!

История гибели русского броненосца береговой обороны «Русалка» мне известна с детства по рассказам отца и старинным фотографиям нашей семьи. Одна из них, помню, долго висела на стене у нас в доме. Из овальной рамы, скрестив на груди руки, прямо на меня пристально смотрел флотский генерал с Владимирским крестом на галстуке. Это был мой дед Павел Иванович Рыков. В ту пору, когда случилась эта печальная история с «Русалкой», мой дед был старшим помощником командира Ревельского порта и директора маяков и лоции Балтийского моря. Так что он имел непосредственное отношение к событию, о котором я собираюсь рассказать.

7 сентября 1893 года. Ревельский порт. Военные корабли, закончив экзаменационные стрельбы, расходились по своим базам. Так обычно бывало из года в год. Ничем не примечательным обещал стать и привычный переход в Кронштадт двух отстрелявшихся русских кораблей: броненосца «Русалка» и канонерской лодки «Туча».

Но назначенный на 7.30 уход кораблей что-то необычно долго задерживался. На «Туче» все еще не были готовы пары. А на «Русалку» командир, капитан 2-го ранга Иениш, прибыл с почти часовым опозданием. Капитан Иениш слыл на флоте офицером исполнительным, кое-кто даже считал его педантичным. Потому-то его опоздание всех немало смутило.

Поднявшись на палубу, капитан сразу прошел в штурманскую рубку. Он не вышел оттуда даже тогда, когда мимо проходил флагманский корабль «Первенец», не отдал чести адмиральскому флагу, хотя офицеры и команда были выстроены на верхней палубе. Всем распоряжался старший офицер капитан 2-го ранга Протопопов.

Странное поведение капитана было замечено. Но не насторожило: командир в последнее время нередко бывал мрачен, жаловался на сильные головные боли. Об этом вспоминали уже после катастрофы... Вот и накануне отплытия, сославшись на нездоровье, он не прибыл за предписанием к командиру отряда. Предписание и все распоряжения о переходе передал Иенишу у него на квартире командир «Тучи» капитан 2-го ранга Лушков. Лушкова тоже смутил тогда нездоровый вид капитана. Но предложение назначить временным командиром старшего офицера Иениш категорически отверг. Решил командовать сам.

Кораблям предписывалось: учитывая неустойчивость погоды в это осеннее время, сократить путь открытым морем, идти сначала в Гельсингфорс. А оттуда шхерами в Биоркэ и далее в Кронштадт. Всего-то морем полсотни миль. Идти было приказано соединенно, то есть не теряя друг друга из виду. Старшим отряда назначался командир «Русалки».

В 8.30 наконец все было готово. И по сигналу с флагманского корабля маленький караван при трехбалльном зюйдовом ветерке снялся с ревельского рейда. Первой снялась с якоря «Туча». «Русалка», имевшая преимущество хода, рассчитывала быстро догнать канонерскую лодку и по договоренности снималась второй. А ветер крепчал. К девяти часам уже развело большое волнение. Броненосец, зарываясь все глубже в волну, никак не мог нагнать лодку. Он все больше и больше отставал. Расстояние между кораблями увеличивалось. Ураган между тем достиг девяти баллов. К 12 часам, по проходе Ревельштейнского маяка, «Русалка» скрылась из виду «Тучи» во внезапно наступившей мгле.

Тут бы капитану «Тучи» Лушкову повременить. Подождать. Ведь броненосец-то только что скрылся. Мог показаться вновь. Может быть, даже рискнуть развернуться? Пойти навстречу товарищам? Ясно же было - им нелегко. Огромные волны с грохотом бьют в корму броненосца, шипя, прокатываются по верхней палубе, смывают все на своем пути. Через зазоры вокруг башен, через канатные клюзы и люки ревущие потоки устремляются внутрь, грозя залить топки... Все сообщения верхней палубы с жилой, видимо, задраены, кроме двух люков на мостике. В нижних палубах, несмотря на вентиляцию, воздуха нет. Духота. Мрак. Тяги в топках - никакой. Помпы не успевают откачивать все прибывающую воду... В таких условиях броненосец делает не более шести узлов.

Все это мог предположить, должен был знать капитан Лушков. Именно на этот случай и был отдан письменный приказ идти «соединенно».

Но... командир «Тучи» не сбавил хода лодки. Не стал дожидаться, когда во мгле вновь мелькнут сигнальные или ходовые огни «Русалки». Он продолжал плавание полным ходом. И в тот же день, 7 сентября, в 15 часов благополучно прибыл в Гельсингфорс. Один.

Тут Лушкову сразу забить бы тревогу, доложить, что ранее чем на трети пути, во время шторма корабли разошлись, потеряли друг друга из виду.

Нет. Он даже в своей телеграмме в Ревель о прибытии в Гельсингфорс ни словом не обмолвился о «Русалке»... Не явился Лушков и с рапортом, как предписывал морской устав, к командиру Свеаборгского порта.

Прождав броненосец более суток, рано утром 9-го «Туча» вышла в Биоркэ. Одна.

Первые тревожные известия о «Русалке» поступили в Свеаборгский порт поздно вечером 9 сентября. Гельсингфорсский полицмейстер сообщал, что на один из островов Кремарэ выбросило шлюпку, по-видимому, с военного корабля, с трупом матроса. Потом матроса опознали по татуировке. Вскоре из разных мест стали поступать сообщения о том, что на прибрежные острова море выбрасывает разбитые шлюпки и другие предметы, принадлежавшие «Русалке».

Сразу же приступили к розыскам. В них участвовали катера и пароходы, крейсеры и шхуны, транспорты и баркасы. Всего 15 судов. Даже яхта императорского яхт-клуба «Роксана» предложила свои услуги. Розыски, сообразуясь с направлением и силой ветров, а также с курсом, которым шла «Русалка», велись непрерывно более месяца. И лишь 16 октября из-за наступивших заморозков и свежих ветров были прерваны. Весной следующего, 1894 года были исследованы берега, сделаны траления и промеры, водолазы обследовали банки и отмели. Пробовали осматривать море с аэростата. Использовали даже так называемый аппарат Мак-Эвоя, прообраз нынешнего металлоискателя. Но, кроме обломков да четырех шлюпок, в том числе и первой с трупом матроса, ничего не нашли.

Матрос этот, как выяснилось, по фамилии Прунский, состоял на «Русалке» по расписанию при спасательном лине. Вскрытие, произведенное 11 сентября, показало, что смерть последовала около трех дней назад. Через 4-5 часов после приема пищи. И наступила не от воды, а от сильных ушибов головы, шеи и груди. И, видимо, уже в бессознательном состоянии матрос захлебнулся, втиснутый, буквально вбитый под кормовую банку шлюпки. Что это было? Стечение трагических случайностей? Заурядная драка? Или, может быть, расплата за малодушие?

Потом было тщательное расследование. Был суд. Следственная комиссия бесспорно установила, что причиной гибели «Русалки» не могли быть ни взрыв котлов, ни повреждение корпуса. Об этом свидетельствовало хотя бы то, что все обнаруженные предметы относились лишь к верхней палубе. По характеру повреждений было ясно, что они разломаны и смыты волнами.

Единственная причина гибели броненосца, по мнению комиссии,- потеря управления. Вероятнее всего - из-за залитых топок, из-за сильной палубной течи.

Комиссия нашла, что броненосец, находившийся в беспомощном состоянии, все сильнее заливало водой. Помпы не помогали. Оставаться на верхней палубе без явного риска быть смытым за борт или убитым обломками было невозможно. Все люди находились внизу. Тем же объяснялось и отсутствие трупов. У несчастных оставалась единственная надежда - прежде, чем затонуть, корабль надрейфует на какой-нибудь берег. Попытки к спасению заключались только в том, что, предвидя потерю управления, командир приказал обрубить шлюпочные найтовы и заложить подъемные тали на места. Этим объяснялось то, что шлюпки могли быть выброшены на берег. Даже командир и другие офицеры, бывшие на мостике, заключила комиссия, должны были бы укрыться в жилой палубе.

Нет!- решительно восстал на суде против этого вывода комиссии член-обвинитель контр-адмирал Скрыдлов. - Как русский человек и как русский адмирал не могу даже допустить такой мысли. Неужели можно предположить, что командир, видя свое бессилие сопротивляться разрушительному действию волн, приказал нижним чинам уйти вниз? Затем отдал такое же приказание вахтенному начальнику? И вслед за ними по отвесному трапу спустился сам? В команду? К тем людям, которые видели в нем своего единственного спасителя?! Нет. Я представляю это так: понимая, сколь напрасен риск людьми в этой ситуации, командир приказал им уйти вниз. Но я твердо убежден, что предварительно он распорядился, чтобы его и вахтенного начальника крепко привязали к чему-нибудь на верхней палубе. И в этом положении погиб. Согласившись с этим, господа судьи, вы снимете тяжкое обвинение с погибших на «Русалке».

Что же касается места гибели броненосца, комиссия пришла к выводу, что «Русалка» погибла около 16 часов пополудни 7 сентября несколько юго-западнее маяка Эрансгрунд.

Примечательно, что именно здесь спустя почти сорок лет водолазы ЭПРОНа (Экспедиция подводных работ особого назначения.) обнаружат броненосец. Он и поныне лежит там вверх винтами на 90-метровой глубине.

Но главной целью и комиссии, и суда было стремление установить, имел ли командир «Тучи» основание полагать, что «Русалка» терпит бедствие? Не нарушил ли Лушков святой закон морского братства?

Да, капитан Иениш, как старший, не давал сигнала «Туче» сбавить ход. Но ведь приказ - идти соединенно - знали оба капитана. А это значит - постоянно быть готовыми оказать друг другу помощь. Возможно же, что, опасаясь за «Тучу», Иениш не давал такого сигнала, чтобы не стеснять маневров «Тучи». И тем помогал товарищу преодолеть шторм. А что Лушков?

Когда он приказал сбавить ход машин со 130 до 100 оборотов и когда при этом лодка стала рыскать, получив несколько сильных ударов в корму, Лушков испугался. Он решил не ждать «Русалку», а принять все меры к спасению лишь своего корабля.

А приказ? А товарищи? А голос совести? Этот голос Лушков пытался заглушить доводами о том, что «Туча» вдвое меньше «Русалки» и со всеми своими машинами, с восемью пушками, полным грузом, несмотря на свои 23 000 пудов, могла бы свободно поместиться на палубе «Русалки» без ущерба для ее плавучести. Что в кромешной тьме лодка бессильна оказать помощь броненосцу даже в случае катастрофы. И вообще - зачем начальство послало такую малютку конвоировать такого великана! При этом Лушков всячески старался забыть, что малая «Туча» не далее как весной привела на буксире из Кронштадта в Ревель эту громадину «Русалку», когда на ней оказалась поврежденной машина; что «Туча» могла бы взять на борт всю команду «Русалки» - всех ее 12 офицеров и 165 «нижних чинов».

Подобные рассуждения,- заявил контр-адмирал Скрыдлов,- в военное время могут привести к тому, что командир корабля не подаст помощь товарищу, разбиваемому более сильным неприятелем, только потому, что он слабее.

Сыграло ли какую-то роль странное поведение капитана «Русалки» перед отходом? Этого следствие не установило...

Решением Особого присутствия Военно-морского суда Кронштадского порта за «противозаконное бездействие власти» капитан 2-го ранга Николай Михайлович Лушков, 39 лет, был «отрешен от должности с потерей прав, службою приобретенных», и без права в течение трех лет поступать снова на службу. Чин, ордена и другие знаки отличия были ему сохранены.

В 1902 году в Ревеле, то есть Таллинне, в приморском парке Кадриорг открыт памятник «Русалке». Моему деду увидеть его уже не пришлось. На камне начертано: «Россияне не забывают своих героев-мучеников».

Загадка "Русалки" - фильм, который так и не был показан в Эстонии.

В конце июля 2003 года в 25 милях южнее Хельсинки эстонская экспедиция под руководством исследователя Велло Мясса обнаружила в финских экономических водах уникальный объект, поиски которого продолжались 110 лет: броненосец береговой обороны Учебно-артиллерийского отряда Российского императорского флота «Русалка». Да-да, того самого пропавшего корабля, памятник которому стал одной из самых ярких достопримечательностей Таллина! Гибель броненосца в сентябре 1893 года унесла жизни всего экипажа из 177 человек.

Когда в 1902 году, на девятую годовщину гибели корабля, в Ревеле был поставлен знаменитый памятник «Русалке», вместе с ним родилась легенда: через сто лет и один год позолоченный крест, которым ангел осеняет все уходящие в море корабли, укажет дорогу к тем, кто лежит в морской пучине. Правда, при одном условии - если к тому времени останется на земле хоть один скорбящий. Может, поэтому, у российских моряков всех поколений сложилась традиция: оказавшись в Ревеле (Таллине), навестить «Русалку», совершая один и тот же обряд. Полагалось обойти памятник вокруг и прочесть все имена членов погибшего экипажа - и офицеров, и простых матросов.

Памятник был установлен в конце июля 1902 года (потом еще около месяца продолжались отделочные работы). С момента установки Таллинской «Русалки» прошел ровно сто один год. Экспедиции Велло Мясса оставалось работать всего пару дней, исследовательское судно «Маре», принадлежащее эстонскому морскому музею, должно было возвратиться в Таллинский порт. Квадрат, который прочесывали эстонские специалисты, был выбран после долгой работы в архивах и представлялся наиболее вероятным местом нахождения «Русалки». Надо ли говорить, что после более чем вековых поисков, производившихся самыми разными командами и отрядами, шансов найти бесследно пропавший корабль было очень немного.

Однако когда на экране сонара появилось темное изображение странной формы, предчувствие подсказало членам экипажа, что «тень золотого креста» указала-таки легендарную могилу. На следующий день штормило, и погружения пришлось отложить. Однако ни о чем другом экипаж думать не мог, снова и снова возвращаясь к разглядыванию сонарных снимков. На глубине в 74 метра кормой вверх, почти вертикально (примерно под тем же углом, под которым держит свой крест ангел над памятником), возвышался мертвый корабль. Первое же погружение эстонских водолазов Кайдо Перемееса и Индрека Острата подтвердило предположение: это «Русалка».

Погружение к "Русалке" в Балтийском море

«Корабль стоит почти отвесно, как тридцатиметровый дом, необычайно глубоко уйдя острым носом в глинистое дно. Мы исследовали корму, левый борт, правый. Стараясь не запутаться во множестве тралов, обмотавших «Русалку», тихо двигались вдоль броненосца и поражались тому, как прекрасно он сохранился. Под сильными прожекторами ярко блестели ходовые винты со специфической формы, изогнутыми лопастями. Мы снимали подводной камерой все, что видели: чистый и крепкий корпус, иллюминаторы, световые люки,» - рассказывают водолазы.

Финнские водолазы на месте крушения "Русалки"

Спустя несколько дней собранные материалы и фотодокументы Велло Мясс передал российскому посольству в Эстонии: «Мы не проникали внутрь корабля, - подчеркнул он. - Подводная могила осталась неприкосновенной. Но собранных сведений достаточно для того, чтобы сделать окончательное заключение. Совпадают все параметры, длина и ширина корабля, равно как и увиденные детали говорят о том, что ошибка практически невозможна. В идентификации «Русалки» нам помогали и финские водолазы, пришедшие к такому же заключению, что и мы. «Русалка» успела пройти две трети пути от Ревеля к Гельсингфорсу, когда случилась трагедия, подводная могила расположена в финских экономических водах. Решать дальнейшую судьбу находки будет российская сторона, это боевой корабль, и члены его экипажа служили на Императорском флоте (Финляндия в те времена, как и Эстония, входила в состав Российской империи)».

Поиски, начатые осенью 1893 года, завершились только к сентябрю 2003. Ровно 110 лет… На третий день после гибели «Русалки», десятого сентября, об ее исчезновении стало известно высшему морскому начальству России, после чего начались поиски. Время было потеряно. Первые неутешительные вести пришли весьма необычным образом - с суши. Гельсингфорский полицмейстер сообщил в Свеаборгский порт, что на берег выбросило шлюпку с трупом матроса. Позже нашлись и остальные шлюпки с «Русалки», пустые и не использовавшиеся (судя по тому, что уключины не были вставлены), их просто смыло волной во время крушения. Гибель боевого корабля в мирное время повергла Россию в шок, по стране прокатилась волна возмущения. Единственный обнаруженный труп, израненное тело матроса Ивана Прунского - очевидно, вахтенного, находившегося в момент катастрофы наверху - ничем не способствовал выяснению причины аварии.

Броненосец "Русалка" и его капитан

В Москве и Петербурге поднялась мощная газетная кампания, было объявлено о сборе пожертвований семьям экипажа броненосца, звучали требования разыскать следы «Русалки». До 16 октября, 37 дней, пятнадцать различных судов прочесывали последний отрезок пути исчезнувшего корабля. Страна ещё надеялась, что кто-то остался в живых. Содержание многих статей сводилось к словам: «Народ должен знать правду». Как впоследствии выяснилось, высочайшим повелением Александр III гораздо раньше констатировал потерю броненосца, и экипаж «Русалки» был вычеркнут из списков отряда.

К небольшому финскому островку прибило только матросскую бескозырку с надписью «Русалка», да много спасательных кругов. Но Россия своих моряков не забыла. В начале лета 1894 года под давлением общественности поиски возобновились, была создана комиссия, рассмотревшая множество предложенных проектов и организовавшая работы. Специальные группы исследовали побережье, Морское министерство дало указание начать активные действия на море. Журналисты того времени возмущались тем, что ход операции держится в тайне, и предполагали, что поиски ведутся спустя рукава. Ни водолазы, ни представители Кронштадского воздухоплавательного отряда, пытавшиеся обнаружить броненосец с воздушных шаров, буксировавшихся небольшими судами, ничего не нашли - и при этом их обязали хранить молчание.

Часть экипажа броненосца

В своих дневниках начала ХХ века один из современников (некто С.Р.Минцлов) сделал любопытную запись. На наш взгляд, она заслуживает дословного цитирования: «6 февраля. Разговаривал с одним из моряков, участвовавшего в поисках (и отыскавшего) погибшаго несколько лет тому назад от собственной ветхости броненосца «Русалку». В городе ходили тогда рассказы, что не подняли ея только оттого, что пришлось бы отдать под суд все высшее морское начальство, до того корпус судна был ветх и так мошеннически был он построен. Моряк подтвердил все дословно. По той же причине погиб в свое время и «Гангут». Моряк этот штурман торговаго флота, человек заслуживающий безусловного доверия, утверждает, что ремонты этих судов, хорошо известных ему, производились на бумаге, на деле же их только перекрашивали снаружи. На «Гангуте» вечно работали машины, выкачивая воду, просачившуюся во все пазы. В точно таком же состоянии, говорят, находится и вся прочая береговая оборона наша, в роде разных «Адмиралов» и «Не тронь меня». Последнее имячко занятное: «не тронь меня, сам развалюсь», - так переиначивают его моряки…»Трудно сказать, чего здесь больше: откровенного «революционного» злопыхательства или неправды. Это история из того же разряда, что и уверения некоторых современных нам российских «специалистов» о том, что броненосный монитор «Русалка» не был освящен при спуске на воду! Дескать, православному духовенству не по нраву пришлись отдающие бесовщиной имена «Русалка» и «Чародейка». Вранье! Одна бабка, получается, сказала, а советская историография добрых семь десятилетий на все лады повторяла идеологически устраивающую ее дурную сказку. Да. Стара была «Русалка», но не стоит преувеличивать ее ветхость. Честный и принципиальный офицер русского флота (а именно таковым был В.Х.Иениш, последний командир броненосца) просто бы не допустил выхода «ветхаго» корабля в этот осенний рейс.

Основным свидетелем и, одновременно, обвиняемым по делу о «Русалке» проходил тридцатидевятилетний капитан второго ранга Николай Михайлович Лушков.
«По мере приближения к Ревельштейнскому маяку ветер и волнение моря усиливались с каждою минутою, - свидетельствует кавторанг. - Сигнал о возвращении, который должен был последовать с броненосца «Русалка», ожидал, и наблюдатели внимательно следили за всеми ее движениями. Конечно, трудно было лодке «Туча» идти против ветра и волнения, но до маяка, в случае приказания, я еще смог бы попытаться сделать это. Ревельштейнский маяк я прошел около 11 часов, и, видя, что броненосец «Русалка» намного отстал от меня, приказал уменьшить ход, так как из-за наступившей пасмурности сигналы, если они и делались в это время, нельзя было разобрать. В 12 часов, ровно в полдень, пошел частый, но мелкий дождь. Сразу наступила мгла, которая пеленой закрыла броненосец, и с тех пор никто его больше не видел. Предоставленный самому себе, я не думал больше о возвращении; при усилившемся ветре (8 баллов) и волнении машины лодки «Туча» не могла бы уже выгрести, да и лодка подвергалась опасности быть залитой... «Туча» взлетала на вершину волны, нос или корма ее по очереди поднималась кверху и потом стремглав как бы летела в пропасть. Одним словом, было такое состояние моря, при котором ни один командир, даже если у него часть команды упадет в море, даже не подумает спасать ее, чтобы не увеличить число и так уже погибших. Чувствуя себя совершенно бессильным при подобных условиях быть чем-то полезным для броненосца «Русалка», я решил дать полный ход машине и все внимание обратил исключительно на сохранение вверенной мне лодки и ста человек команды».

Обвинение с доводами Лушкова не согласилось, и выступивший на суде контр-адмирал Скрыдлов заклеймил его весьма сурово. Если внимательно прочесть текст этой речи, можно почувствовать себя в роли проницательного детектива, улавливающего ряд показательных нюансов адмиральской филиппики. Явно пытаясь приписать командиру «Тучи» все грехи, как того хотелось руководству флота, Скрыдлов все-таки не может задушить в себе взгляд реалиста-моряка, постоянно «снижая» высоту предъявляемых обвинений: «Я не признаю в данном случае таких обстоятельств, которые устраняли бы всякую надежду хотя бы подобрать из воды погибавших людей. Но если бы даже «Туча» не имела возможности оказать прямую помощь, то капитан Лушков, присутствуя при ее гибели, избавил бы флот и все общество от чувства неизвестности о причинах этого ужасного случая... При другом образе действий капитана Лушкова сомнения были бы рассеяны, они уступили бы место чувству сожаления о жертвах неизбежной в морской службе катастрофы. Капитан Лушков объяснил бы нам если не действительную, то, по крайней мере, возможную причину гибели «Русалки» и указал бы место ее гибели».

Начав с заявления о том, что в любых обстоятельствах следовало спасать «Русалку», Скрыдлов заканчивает признанием, что Лушков, останься он на месте, даже действительной причины гибели броненосца не смог бы указать. Однако Лушков был опозорен, суд пришел к выводу, что он повел себя крайне недостойно. Много говорилось и о том, что на борту «Тучи» во время перехода находилась молодая жена кавторанга, которую он рискнул взять с собой. Якобы за ее жизнь больше всего опасался Лушков, «убегая» от терпящего бедствие броненосца. Николай Михайлович был уволен со службы - и никогда на нее не возвратился. В 1979 году автор одной из брошюр И. Гольдман писал: «Некоторые сведения... удалось получить от его (Лушкова) невестки Веры Сергеевны Лушковой, проживавшей в Таллине. Бывший командир «Тучи»... после увольнения с военно-морской службы жил сначала в городе Нахичевань, а позднее работал в Ростове-на-Дону начальником речного порта. Н. Лушков скончался в отделении для умалишенных Кронштадского военного госпиталя...».

«Взвешивая все обстоятельства, можно понять, насколько ограничен для меня был выбор погоды для отправления «Русалки» и «Тучи», когда на шее висели еще «Первенец» и «Кремль» с их старыми котлами, с которыми при их слабых машинах предстояло прокачаться в море не менее 25-30 часов,» - заявил контр-адмирал Бурачек, которому впоследствии объявили выговор.

Комиссия пришла к выводу, что корабль погиб в результате шторма, однако мнения экспертов во многом разделились. Судостроители склонялись к тому, что все случилось из-за остановки машины - «Русалку» могло развернуть бортом к ветру и перевернуть: корпус накренился на один борт и зачерпнул низким бортом большую массу воды, которая затем через открытые люки, а также зазоры башен и дымовых кожухов попала в жилую палубу. В то же время на судебном заседании был зачитан акт недавнего осмотра корабля, где значилось, что «водоотливные средства на броненосце исправны и более чем достаточны, чтобы удалить воду, которая набиралась от течи через броневые болты и т.п.».

Контр-адмирал Скрыдлов полагал, что из-за порчи руля «Русалка» потеряла управляемость, и допускал, что броненосец напоролся на подводную скалу и получил пробоину. Однако для того, чтобы плоскодонная «Русалка» с ее малой осадкой напоролась на камень, он должен был быть очень заметным - и, тем не менее, по какой-то причине упущенным из виду при дневном освещении. Ряд предположений других членов комиссии основывался на том, что корабль погиб в результате взрыва котла или взрыва в артиллерийском погребе. Но были представлены документы о том, что перед самым походом капитан Иениш потребовал выполнить ряд дополнительных работ по механизмам, тогда же на корабль поставили новые котлы.

Ни одна из версий не была полностью удовлетворительной, к тому же существовали некоторые таинственные обстоятельства. История с люками, например, до сих пор остается загадкой. Судя по тому, что «Русалка» не могла догнать «Тучу», она шла с закрытыми люками. Об этом же говорит то, что тела членов экипажа (кроме тела вахтенного) не были найдены - равно как и предметы из внутренних помещений броненосца. Но Константин Паустовский, например, пишет: «По обычной в царском флоте небрежности «Русалка» забыла на берегу деревянные крышки, которыми задраиваются во время шторма входные и световые люки». Кстати, дальше, противореча себе, знаменитый писатель объясняет: «Волны усиливались, они начали перехлестывать через мостик. Вода попала в трубы. В закупоренном броненосце, наполнявшемся водой, не хватало воздуха. Тяга упала...».

Причиной гибели броненосца комиссия назвала совокупность обстоятельств: недостаточно правильную оценку погодных условий перед выходом в море; поздний выход «Русалки» из порта и - третье - нерешительность кавторанга Иениша, который мог повернуть обратно, увидев признаки надвигающегося шторма. Таким образом, в утвержденном императором приказе, практически главным виновником трагедии становился погибший Иениш. Любопытно, что никто из знавших капитана броненосца о его «нерешительности» не упоминает, напротив, много говорится о том, что Виктор Христианович был человеком исполнительным, твердым и весьма искусным в своем деле.

Находка, сделанная Велло Мяссом, может поставить последнюю точку в запутанном и крайне тяжелом расследовании. Дополнительное изучение корпуса корабля поможет, вероятно, установить, по какой причине произошла трагедия и почему никто из экипажа не спасся. «Мы гарантированно нашли броненосец. Он настолько своеобразен, что его нельзя спутать ни с каким другим судном, - сказал капитан эстонского исследовательского судна «Mare» Велло Мясс. - Корабль вошел в глинистый грунт почти вертикально. Он находится в хорошем состоянии, корпус не разломался, при погружении в воду отвалилась только одна орудийная башня…»


По материалам

Призрак на вахте Шигин Владимир Виленович

Глава седьмая Тайна броненосца «Русалка»

Глава седьмая Тайна броненосца «Русалка»

Наверное, ни одна из морских трагедий России не получила в свое время такого широкого резонанса, как внезапная и таинственная гибель в 1893 году броненосца береговой обороны Балтийского флота «Русалка». За расследованием той давней трагедии следила вся страна. И даже сейчас, по прошествии целого века, трагедия «Русалки» все еще волнует людей. Вот уже более ста лет мы ищем ответ на вопрос: «Что же произошло сентябрьской ночью в Финском заливе?»

Чтобы попытаться разобраться в одном из самых таинственных происшествий в истории российского флота, мы должны перенестись в обстановку, сложившуюся в России после окончания Крымской войны.

Полное уничтожение парусного Черноморского флота и запрещение России иметь более флот на своих южных рубежах заставило правительство всерьез задуматься о защите хотя бы Балтийского побережья. Балтийский флот, как известно, в войне уцелел, отстоявшись под прикрытием береговых батарей Свеаборга и Кронштадта, но век деревянных парусных линкоров был закончен. После войны никакой реальной боевой силы они уже не представляли. В свои права вступала эпоха брони и пара. Чтобы защитить морские рубежи, необходимо было срочно строить совершенно новый флот. Для этого, однако, не имелось достаточной промышленной базы, а потому на первых порах было решено ограничиться созданием на Балтийском море хотя бы небольшой флотилии броненосных кораблей. В Англии была срочно заказана постройка броненосной батареи «Первенец». Еще одну такую батарею «Не тронь меня» начали строить в России с помощью английских инженеров. Позднее уже полностью своими силами была построена и третья – «Кремль». Помимо трех броненосных батарей было решено построить десяток небольших броненосцев модного в то время мониторного типа. Программа создания этих кораблей так и именовалась: «Мониторная кораблестроительная программа 1863 года». Согласно ей в кратчайшие сроки на отечественных верфях было построено одиннадцать однобашенных мониторов. Но и их было явно мало, чтобы надежно прикрыть морские подступы к столице. Поэтому уже в 1864 году утверждается еще одна кораблестроительная программа, согласно которой надлежало построить шесть броненосных фрегатов и две броненосные двухбашенные лодки. Одна из этих лодок получила наименование «Чародейка», вторая – «Русалка». К 1870 году обе программы были выполнены. В результате Россия получила на Балтике вполне современный оборонительный флот. С этого времени Морское министерство приступило к созданию активного флота из океанских броненосцев и крейсеров.

Броненосную лодку «Русалка» начали строить в Петербурге на Галерном острове в 1866 году. На воду она была спущена в августе 1867 года. Расчетная стоимость корабля составила 543 263 рубля золотом. Основные тактико-технические характеристики «Русалки» были следующие: водоизмещение – 1870 тонн, длина – 63, ширина–12,8 метра, осадка в воде – 3,3 метра. Паровые машины были не слишком мощными, всего 705 лошадиных сил, а поэтому парадный ход балтийского монитора составлял не более 9 узлов, что, впрочем, считалось для того времени вполне приемлемым. Новомодная тогда штурманская рубка (так называемый пайлот хауз) была сделана в виде броневого стакана и имела высоту в 10 футов, но при этом была чрезвычайно тесной для ходовой вахты. Вооружение «Русалки» составляли четыре орудия калибра 229 миллиметров, расположенные в двух вращающихся башнях системы Кольза, и четыре скорострельные мелкокалиберные пушки для самообороны. Толщина брони достигала 115 миллиметров, а экипаж лодки насчитывал 178 офицеров и матросов. При этом, как и все мониторы того времени, «Русалка» имела очень маленькую высоту надводного борта – всего 76 сантиметров. С одной стороны, это значительно уменьшало возможность попадания противником, зато с другой – весьма ухудшало мореходность. К моменту постройки «Русалки» последний недостаток был уже очевиден всем, так как 31 декабря 1862 года родоначальник броненосцев подобного типа знаменитый североамериканский «Монитор» во время средней силы шторма у побережья Северной Каролины был захлестнут волнами и мгновенно пошел ко дну. Гибель «Монитора» поразила мир, ведь до этого он считался чуть ли не эталоном боевого корабля. Однако гипноз побед «Монитора» в годы гражданской войны в США был настолько велик, что, несмотря на трагическую гибель родоначальника «мониторного семейства», его многочисленных «родственников» продолжали строить все ведущие державы мира.

Что касается российских моряков, то они были заворожены прибытием в Кронштадт с дружественным визитом американского «Миантономо» – монитор целым и невредимым пересек Атлантику. После этого стали говорить, что гибель «Монитора» не более чем случайность, а корабли мониторного типа ждет великое будущее. Мало кто знал, что переход «Миантономо» был тщательно спланирован и осуществлялся от порта до порта только в штилевую погоду.

А между тем трагедии с мониторами стали происходить все чаше.

Первый тревожный сигнал о невозможности использования низкобортных мониторов пришел из Англии. В ночь на 7 сентября 1870 года у берегов Португалии перевернулся и затонул почти со всей командой башенный фрегат мониторного типа «Кэптэн», считавшийся на тот момент самым мощным боевым кораблем британского флота. В свое время было даже официально объявлено, что «Кэптэн» является самым мощным (на корабле орудня главного калибра были расположены не в казематах, а во вращающихся башнях) и непотопляемым кораблем английских ВМС. Но жизнь показала обратное…

Возможно, для плавания в прибрежных закрытых водах «Кэптэн» действительно был непотопляемым, но только не для океанских просторов. В результате трагедии на броненосце «Кэптэн» из пятисот человек команды чудом уцелели лишь несколько матросов, которые оставались на воде до утра, держась за обломки такелажа. По случайности на борту «Кэптэна» оказался и его создатель капитан Каупер Кольз. Гримаса судьбы – детище унесло с собой в могилу и своего родителя. Так как «Кэптэн» считался лучшим кораблем, на нем проходили службу представители первых семейств Англии, в том числе сыновья первого лорда адмиралтейства Чильдерса и лорда Портбука, которые тоже погибли. Все эти обстоятельства вызвали огромный скандал. Для многих стало откровением, что разрекламированный «Кэптэн» настолько низко сидел в воде, что его палуба отстояла от поверхности моря всего на 9 футов, что броненосец имел весьма малую плавучесть и никуда не годную остойчивость, что сами члены экипажа называли «Кэптэн» не иначе, как «гробом». Помимо этого броненосец имел весьма малую ширину относительно его длины, а потому был чрезвычайно валким. Штормовые волны перекатывались через весь низкобортный броненосец. При этом «Кэптэн» шел под парусами, которые еще больше увеличили величину крена. При очередном порыве ветра корабль черпнул бортом набегавшую волну. Этого оказалось достаточно… Перевернулся и затонул «Кэптэн» с такой ужасающей быстротой, что большинство членов команды так и не успели выбраться из внутренних помещений на палубу. Участь их была ужасна! Затем броненосец еще некоторое время плавал вверх килем, пока постепенно не скрылся под водой.

На состоявшемся военно-морском суде в Портсмуте виновных выявлено не было, так как и создатель «Кэптэна», и его командир капитан Бургойн погибли. Причиной гибели броненосца была названа потеря остойчивости вследствие непозволительно низкого борта. Частное определение суд вынес командующему Средиземноморской эскадрой адмиралу Мильну, в подчинении которого находился «Кэптэн». В свое оправдание адмирал Мильн сказал: «При приеме «Кэптэна» в состав моей эскадры из эскадры Английского канала я не получил чертежей броненосца ни из Адмиралтейства, ни от его строителей. Мне даже не известно, имелись ли такие чертежи у капитана Бургойна или у капитана Кольза, и знали ли они, на каких данных основывали корабельные инженеры остойчивость «Кэптэна»!

После этого вопросов к адмиралу Мильну не было. Зато на суде открылись другие неприглядные вещи. Например, оказалось, что «Кэптэн» был построен «вопреки общественному мнению, выраженному в парламенте, вопреки взглядам и мнениям многих специалистов флота», что первоначальный чертеж «Кэптэна», утвержденный Адмиралтейством, был затем изменен во время постройки, вследствие чего значительно ухудшилась остойчивость корабля, а площадь штатных парусов стала, наоборот, чрезмерной. На этом основании Адмиралтейству было рекомендовано впредь воздержаться от создания океанских мониторов, а имеемые в составе флота не выпускать в открытое море. Однако помимо этого весьма правильного решения было принято и ошибочное.

Под впечатлением от гибели «Кэптэна» англичане признали ошибкой строительство броненосцев с башенной артиллерией и снова приступили к созданию казематных броненосцев. К башенным кораблям они вернутся значительно позднее, когда их преимущество будет неоспоримо доказано во всем мире.

А катастрофы мониторов все продолжались. Из рубрики «Официальный отдел» журнала «Морской сборник» № 8 за 1887 год:

«Гибель голландского монитора «Аддер». В голландских и шведских газетах сообщают, что голландский монитор «Аддер» под командою капитана Ван дер Аа, вышел 5 июля в 9 часов 30 минут утра из Имюйдена в Гельфетслюйс, но к месту назначения не прибыл. Три дня спустя у берега близ Ньюведиеппа нашли несколько трупов со спасательными кругами, на которых значилось имя «Аддер». До 12–го июля нашли всего 19 трупов, в том числе одного из лейтенантов монитора Йонкерса. В кармане последнего найден лоскут бумаги со следующей записью карандашом: «В 10 час. прошли маяк. Курс магнитный зюйд-вест, по компасу зюйд-вест 1/4 вест. Разобщили паровой привод к рулю. Закрыли люки, все задраили по-штормовому. Приготовили помпы. В 6 часов пробовали повернуть назад в Имюйден, но судно не послушалось руля. Затем правили на зюйд, чтобы не так заливало…» На этом оканчивается запись вахтенного начальника. Всего на мониторе было, по одним известиям, – 70, по другим – 63 человека. Голландские газеты утверждают, что о дурных мореходных качествах монитора было давно известно. Он был выстроен для обороны устьев рек, но не для плаваний в открытом море. За несколько времени до ухода из Имюйдена командир отказался было идти в море вследствие свежей погоды. И только когда прояснилось, «Аддер» вышел в море, рассчитывая иметь тихую погоду на предстоящем коротком переходе. Но между тем ветер переменился, и монитор погиб. На боканцах монитора подымалось пять совершенно исправных шлюпок, но ни одна из них не была найдена после гибели. Опрокинувшийся корпус монитора отыскали только 22 июля к юго-востоку от Скевенинга.

Монитор «Аддер» был спущен на воду в 1871 году. Водоизмещение его 1566 тонн. Толщина брони: наибольшая – 4,5 и наименьшая – 3 дюйма, при деревянной прокладке 9 дюймов. Машина двухвинтовая в 680 индикаторных сил. Артиллерия: два 9-дюймовых орудия Армстронга и две скорострельные пушки».

Подобные сообщения стали появляться все чаще, при этом моряки, пытаясь докопаться до причин катастроф, более всего грешили на чрезвычайно низкие борта мониторов.

Низкая высота борта дала себя знать и во время испытаний «Русалки», так как условия плавания на ней во время даже небольшого ухудшения погоды становились весьма тяжелыми. К примеру, командир учебно-артиллерийского отряда, в состав которого входила «Русалка», контр-адмирал Бурачек так характеризовал плавание на броненосной лодке в свежую погоду: «Уже одно закупоривание на «Русалке» при совершенной тьме, которая водворяется на палубе, и температура… делают тягостным состояние экипажа, действие котлами и управление машиною, потому что экипаж почти в полном составе должен находиться внизу, за исключением вахты, а приток воздуха и его обмен уменьшаются». Помимо этого при закрытых люках резко уменьшался приток воздуха в котлы, и в них было крайне трудно поддерживать необходимое давление пара. Но на это особого внимания обращено не было. Начальство в лице товарища морского министра вице-адмирала Краббе рассудило вполне по-государственному: «Корабль уже построен, а потому, каким бы он ни получился, плавать на нем все равно надо! Мы не настолько богаты, чтобы из-за каждого недостатка в конструкции выводить корабли из боевого состава!»

Кроме всего прочего «Русалка» и ее «систершип» «Чародейка» предназначались для действий исключительно в акватории Финского залива и на опушке шхер, а потому, по мнению начальства, лодка всегда могла успеть до начала штормовой погоды укрыться в ближайшем порту. Увы, практика, как известно, бывает весьма далека от теоретических умозаключений…

Еще не вступив в строй, «Русалка» забрала свою первую жертву. Ею стал подрядчик работ коммерции советник Кудрявцев. Он словно совершил страшный обмен, отдав взамен рождения нового корабля свою жизнь.

31 августа 1867 года «Русалка» была спущена на воду с эллинга Галерного острова Петербурга. Первым ее командиром был назначен капитан 2-го ранга Шварц, один из самых блестящих морских офицеров России того времени и большой энтузиаст мониторной идеи. Одновременно были спущены на воду лодка «Чародейка» и броненосный корвет «Князь Пожарский». При спуске кораблей присутствовали генерал-адмирал великий князь Константин Николаевич с сыновьями, управляющий Морским министерством, множество других должностных лиц и публики, почетный караул 8-го флотского экипажа со знаменем и хор гвардейского экипажа. Все было в высшей степени торжественно.

В 1868 году на «Русалке» был поднят Андреевский флаг. С этого времени броненосная лодка считалась вошедшей в состав Балтийского флота. Тогда же произошел и большой скандал. Согласно давно установившемуся ритуалу на подъем флага прибыл священник. Но в самый последний момент он категорически оказался освящать корабль, названный в честь представителя мира нечистой силы. Русалка – персонаж многочисленных сказок, то есть самая настоящая топлянка, которая утаскивает за собой в пучину неосторожных людей. Русалками-топлянками становились, согласно преданиям, женщины-утопленницы. По ночам русалки выбирались на берег и устраивали там свои оргии – русалии, стараясь привлечь мужчин, чтобы затем погубить их в воде. Когда представители церкви заметили генерал-адмиралу великому князю Константину о его весьма странном выборе названия для нового монитора, тот лишь рассмеялся:

– В наше просвещенное время нет места предрассудкам и суевериям! Если же нашей «Русалке» суждено быть «Топлянкой», это значит, что она будет отправлять на дно вражеские корабли!

– Но не отправит ли она на то же дно и собственную команду? – осторожно заметили православные иерархи.

– Это все пустое! – отмахнулся великий князь. – Какое может иметь отношение название к судьбе корабля!

Та же примерно история случилась и с «Чародейкой». До сих пор не известно, удалось ли в конце концов освятить «Русалку» или же она так и канула в вечность без Божьей благодати. Помимо «Русалки» и «Чародейки» в то же время именами представителей нечистой силы был назван целый отряд миноносок. Там были и «Баба-яга» и «Леший» и «Водяной». Автором всех этих художеств был младший брат императора Александра II генерал-адмирал великий князь Константин Николаевич, широко известный своими либерально-демократическими взглядами. Однако флотская общественность данного новаторства не приняла. В российском флоте, начиная с петровской эпохи, корабли получали имена наиболее любимых и высокочтимых православных святых, и вдруг такое кощунство! Церковные иерархи еще раз попытались вразумить генерал-адмирала, но тот лишь отмахнулся:

– Что вы мне «Жития святых» в нос тычете! Пусть с нашей нечистой силой враги потягаются! Поглядим, кто кого одолеет!

Позднее, после смерти Александра II и отстранения от руководства флотом Константина, все миноноски быстро лишили их нечестивых имен и присвоили им вполне нейтральные номера. «Русалка» же с «Чародейкой» по какой то неизвестной причине остались с прежними наименованиями. Почему так случилось, в точности не известно.

К слову сказать, плавать на «Русалке» офицеры не любили, считая корабль крайне ненадежным; что касается матросов, то они и вовсе между собой именовали «Русалку» «Топлянкой». Это и понятно, православным людям всегда неуютно рядом с нечистью. Среди команды упорно ходили разговоры о том, что рано или поздно, но «Топлянка» свою жертву на дно утащит. Оставалось только ждать, когда это произойдет.

Первый звонок прозвучал в июне 1865 года, еще до вступления «Русалки» в строй. Тогда башенная броненосная лодка «Смерч» мониторного типа под командой капитан-лейтенанта А. Корнилова совершала переход из Гельсингфорса. На подходе к Барезунду, огибая один из островов, лодка ударилась о необозначенный на карте подводный камень. Несмотря на все принятые меры, корабль быстро затонул. Только благодаря хорошей погоде и близости к берегу обошлось без жертв. Позднее «Смерч» подняли и ввели в строй, а что касается причин столь быстрого затопления новейшего боевого корабля, то никаких должных выводов так и не было сделано.

Последствия себя ждать не заставили, и уже в 1869 году трагедия «Смерча» повторилась с удивительной точностью, но произошла теперь уже с «Русалкой».

В ту кампанию «Русалка» находилась в практическом плавании по Финскому заливу под командой капитана 2-го ранга Михаила Шварца в составе броненосной эскадры вице-адмирала Григория Ивановича Бутакова. Все шло как всегда, но перед окончанием кампании «Русалка» потерпела аварию, в результате которой едва не погибла.

А дело было так. Следуя шхерами в составе отряда мониторов и выполняя разворот на узком фарватере, «Русалка» внезапно коснулась правым бортом подводного камня. Удар оказался весьма незначительным, большая часть экипажа его даже не заметила. Однако опытный и осторожный Шварц приказал все же осмотреть все трюмы. Едва сняли заглушки с придонных горловин, как оттуда хлынула вода. Немедленно были включены все помпы, но вода продолжала стремительно прибывать. По просьбе Шварца на «Русалку» прибыли аварийные партии с бывших рядом мониторов, но и они не могли справиться с быстро увеличивающимся потоком воды. В такой критической ситуации Шварцу ничего не оставалось, как направить броненосную лодку к ближайшему песчаному берегу и выброситься на отмель. Затем были спущены водолазы, которые нашли и наскоро заделали пробоину, воду кое-как откачали, и поврежденный корабль с трудом добрался до Кронштадта, где встал в ремонт. Можно сказать, что «Русалку» в данном случае спас опыт ее командира и наличие близкого берега. Среди матросов начали ходить разговоры, что «Топлянке» на этот раз не удалось поживиться человеческими жизнями, что неминуемую беду отвел Никола Угодник.

Авария «Русалки», однако, имела и весьма неожиданное продолжение. Дело в том, что в момент аварии на ней находился только что получивший первый офицерский чин мичман Степан Макаров. Проанализировав причины аварии и конструкционные особенности корабля, молодой мичман опубликовал в нескольких номерах журнала «Морской сборник» статью «Броненосная лодка «Русалка». Исследование плавучести лодки и средства, предлагаемые для усиления этого качества».

Пусть простит меня читатель за достаточно пространную цитату, но, думается, она уместна, так как вполне укладывается в суть нашего повествования. Итак, предоставим слово мичману Степану Макарову.

«…В прошедшую кампанию броненосная двухбашенная лодка «Русалка», следуя в отряде мониторов, на одном из крутых поворотов, при руле «право на борт» коснулась правой скулой камня. Удар был так незначителен, что никакого содрогания не произошло, правый борт, как бы въезжая на гору, несколько приподнялся и затем снова опустился… Мы прикоснулись к камню при таком тихом ходе и так плавно, что как командир, так и все бывшие наверху были уверены, что лодка не потерпела никакого повреждения, и когда вскоре за кормой всплыл кусок дерева (боковой киль), то кто-то сказал, что тут, верно, лежит затонувшее судно. Тотчас же, однако, приказано было осмотреть все трюмы. В машине, где водомерные средства и само дно под рукой, приказание было исполнено раньше, чем в других местах, и на вахту дано знать, что вода нисколько не прибывает, почему на сигнал адмирала ответили: «Все благополучно». Осмотр остального трюма тем временем продолжался. В каждом отделении начинали с того, что отнимали горловину второго дна и наблюдали за водой, прислушиваясь к журчанию или другому признаку течи. Водомерных труб нет, следовательно, это единственное средство, с помощью которого можно убедиться в целости нижнего дна. Так и поступили, и, когда вскрыли горловину в носовом отделении, вода из трюма стала поступать на второе дно. Начали качать 9-дюймовую помпу, пустили в горловину приемный шланг единственного брандспойта, наконец, стали черпать ведрами, но вода прибывает и прибывает. Машинных помп употребить для выкачивания из носового отделения мы не можем, так как они берут только из машины. Другие ручные помпы также из этого отделения не берут. Перепускных кранов нет. Все средства, которые мы могли приложить для выкачивания воды из носового отделения, приложены, но вода прибывает, следовательно, нужно просить о помощи. Если бы «Русалка» не имела непроницаемых переборок, вода, разливаясь по всему трюму, подошла бы к машинным отделениям (вернее – к помпам), откуда ее можно было бы без труда выкачивать паровыми средствами, которые берут до 700 ведер в минуту, тогда как пробоина не давала более 50. Не будь у нас второго дна, мы поступили бы с пробоиной так же, как монитор «Латник»: забили бы ее, законопатили, заткнули, но второе дно лишает возможности к ней подступиться, так как горловины покрыты водой, а водолаз в них не влезет… Помощь с эскадры не замедлила явиться, и едва успели мы бросить якорь, как с мониторов были присланы брандспойты с должным числом команды для беспрерывного действия. Но что значит брандспойт? Он в самом исправном виде берет 5 ведер в минуту, а пробоина в 1 кв. дюйм на глубине 10 фут. дает в минуту 18–

20 ведер… Целая эскадра, следовательно, могла дать нам средства выкачивать 50 ведер в минуту, тогда как одна центробежная помпа, стоящая в нескольких футах расстояния, может выбрасывать 400 ведер…»

В заключение статьи Макаров предложил ряд новых средств на случай пробоины корпуса в подводной части. Важнейшим из них был пластырь из шпигованной парусины, который надо было иметь заранее готовым к работе. Пластырь подтягивался к пробоине, перекрывал ее, поток прибывающей воды сразу резко уменьшался, и становилось возможным ее откачать. Помимо этого молодым мичманом была предложена система сливных труб, при помощи которых вода из каждого отделения могла быть выкачана машинными помпами, а все трюмы, по его мысли, надлежало снабдить водомерными трубками, чтобы в любой момент знать уровень воды в междонном пространстве. Это была настоящая революция в организации борьбы за живучесть корабля.

Тогда же Макаров был замечен вице-адмиралом Бутаковым. Командующий эскадрой лично познакомился с мичманом и сразу же предложил ему выступить со свои– ми идеями на заседании Морского технического комитета. Успех выступления был полным. Технический комитет принял все рекомендации вчера еще никому не ведомого мичмана и в кратчайшие сроки воплотил их в жизнь.

Вне всяких сомнений, авария «Русалки» стала первой ступенью в блестящей карьере будущего знаменитого флотоводца. Спустя четыре года Макаров побывал в Вене на Всемирной выставке, где с успехом продемонстрировал мировой общественности изобретенный им пластырь. Впоследствии, уже став вице-адмиралом, Степан Осипович Макаров писал об аварии «Русалки»:

«Случай с броненосной лодкой «Русалка»… имел решающее значение на всю мою последующую службу и привел меня к убеждению, что в технике морского дела в наше переходное время надо ко всему относиться критически и ни в чем не верить на слово. Нужно выдумывать себе различные положения, в какие судно может быть поставлено, и обсуждать все средства, которые придется употреблять в этих вьщуманных случаях».

А «Русалка» продолжала свою службу. Менялась команда, менялись командиры, шли годы. В 1877 году за «неблагонадежность к плаванию» броненосец собирались исключить из списков флота, но началась очередная война с Турцией, и поэтому было решено флот не ослаблять. «Русалку» поставили в ремонт, подлатали, и она снова вошла в состав боевого ядра флота.

В 1883 году с «Русалкой» произошел малозначительный, но, как оказалось впоследствии, весьма примечательный случай. В конце кампании лодке предстояло перейти из Ревеля в Гельсингфорс, а затем – в Кронштадт на зимовку. Едва тогдашний командир «Русалки» капитан 2-го ранга Дубровин вывел ее в море, как резко ухудшилась погода. Побоявшись вести свой монитор через штормовой залив, Дубровин повернул обратно, чем вызвал большое неудовольствие начальства и разговоры за спиной о его не слишком смелом характере.

Запомним поступок капитана 2-го ранга Дубровина, мы к нему еще вернемся.

В 1892 году в российском флоте была введена новая классификация кораблей, связанная с вступлением в строй нового поколения эскадренных броненосцев и крейсеров. Согласно ей броненосная лодка стала именоваться броненосцем береговой обороны.

В кампанию 1893 года «Русалка» входила в состав учебно-артиллерийского отряда под командованием контр-адмирала Бурачека.

Командовал «Русалкой» в это время капитан 2-го ранга Виктор Христианович Иениш 2-й. В нашем дальнейшем повествовании фигура капитана 2-го ранга весьма значима, а потому познакомимся с ним поближе.

Командиру броненосца шел в ту пору сорок второй год. Происходил Иениш из семьи армейского лекаря, погибшего при обороне Севастополя. Как сын павшего героя, был он в 1867 году принят в Морское училище. После его окончания прослушал курс лекций в Морской академии, затем – еще один курс лекций, но уже при Михайловской артиллерийской академии, которую он позднее окончил. Писал научные статьи для «Морского сборника» по проблемам артиллерийского дела. Достаточно много плавал. Под командой капитана 1-го ранга С.О. Макарова участвовал в кругосветном плавании на «Витязе». Об отношении Иениша к службе говорит тот факт, что за 22 года пребывания на флоте он пробыл в отпусках всего 12 месяцев, то есть 10 лет вообще служил без отпусков! Согласитесь, но такое служебное рвение можно встретить не часто! Иениш имел следующие награды: ордена Станислава 2-й и 3–й степеней за выслугу, медаль «За спасение погибавших» (будучи мичманом, он прыгнул за борт и спас упавшего в море матроса), знаки Артиллерийской академии и Учебно-артиллерийского отряда. Командир «Русалки» был женат на дочери дворянина Маслаковец Марии Алексеевне, имел трех сыновей и дочь. Вне всяких сомнений, капитан 2-го ранга Иениш был в свое время одним из самых сведущих в артиллерийском деле морских офицеров, что, видимо, во многом и предопределило его назначение в учебно-артиллерийский отряд, где в то время как раз проводились всевозможные опытные стрельбы новыми видами снарядов, разрабатывались новые методики стрельбы, готовились артиллерийские кадры для новых боевых кораблей.

Помимо капитана 2-го ранга В. Иениша в офицерский состав «Русалки» входили: старший офицер капитан 2-го ранга Н. Протопопов, вахтенные начальники лейтенанты В. Стравинский, Г. Бурхановский и И. Ивков, вахтенные офицеры мичманы Г. Майер и В. Долгов, артиллерийский офицер штабс-капитан В. Алькимович, штурман поручик М. Буров, старший инженер-механик штабс-капитан П. Кириллов, помощник старшего инженер-механика J1. Ян и надворный советник врач В. Сверчков. Хорош был и рядовой состав, состоявший в основном из старослужащих матросов, способных обучать молодых учеников-артиллеристов азам артиллерийского мастерства.

На время морской кампании учебно-артиллерийский отряд, как и во все предыдущие годы, базировался в Ревеле (ныне Таллин), совершая недолгие выходы в море на артиллерийские стрельбы. Помимо «Русалки» в состав отряда входили броненосные батареи «Первенец» и «Кремль» и канонерская лодка «Туча». Все корабли учебно-артиллерийского отряда были далеко не новы, имели слабые машины, вечно выходящие из строя котлы и очень малый ход. Никакой боевой ценности они уже не представляли, а потому и использовались исключительно в учебных целях.

К началу сентября учебная программа артиллерийских стрельб была успешно выполнена, и отряд начал подготовку к возвращению на зимовку в Кронштадт. Медлить было нельзя, так как начинался период осенне-зимних штормов. Опасаясь за свои не отличающиеся мореходными качествами мониторы, Бурачек отдал приказание броненосцу «Русалке» и канонерке «Туча» как можно скорее следовать кратчайшим путем через Финский залив в Гельсингфорс (ныне Хельсинки), а оттуда через шхеры в Биорке (ныне Приморск), где и дожидаться подхода из Ревеля остальных броненосных батарей. Из Биорке весь отряд должен был идти в Кронштадт. По причине серьезной болезни командира «Русалки» капитана 2-го ранга Иениша задачу на переход Бурачек поставил лишь командиру «Тучи» капитану 2-го ранга Лушкову, обязав, правда, его довести все указания до сведения командира «Русалки». Лушков приказ начальника исполнил. Тогда же Бурачек, выполняя просьбу командира «Русалки», перевел к нему с «Тучи» вахтенным начальником лейтенанта П. Ершова, а с «Русалки» на «Тучу» – лейтенанта И. Ивкова. Дело в том, что Иениш с Ершовым дружили семьями, и первый давно просил о переводе товарища к себе на броненосец. Так провидение в одно мгновение переменило судьбы двух ничего не подозревавших людей: одному оно буквально в последний момент подарило жизнь, а другому – назначило смерть.

Здесь необходимо несколько подробнее остановиться на состоянии здоровья командира «Русалки». Капитан 2-го ранга Иениш был очень серьезно болен. Он страдал хроническими сильными головными болями, в такие моменты практически терял контроль над собой, и ни о каком командовании кораблем не могло быть и речи. Секрета из своей болезни командир «Русалки» не делал. О ней знали все, включая флагманского врача отряда Смирнова и командира отряда контр-адмирала Бурачека. Однако никто из них даже не попытался поставить вопрос о непригодности капитана 2-го ранга Иениша к службе на кораблях. Почему так произошло, однозначно сказать сложно. Вполне возможно, что все закрывали глаза на болезнь командира «Русалки» из уважения к его заслугам, кроме того, начальство, вероятно, старалось дать ему возможность выслужить плавательный ценз, крайне необходимый для продвижения по службе. Вполне возможно, что начальство медлило со списанием Иениша еще и потому, что его очень редкое тогда высшее артиллерийское образование, увлеченность практикой и теорией артдела делали его поистине незаменимым специалистом для обучения молодых артиллеристов. Как бы то ни было, но, судя по признанию самого Иениша, командовать кораблем на переходе морем он мог с большим трудом.

После посещения Пушковым Бурачека между командирами «Русалки» и «Тучи» завязалась переписка.

«…В настоящее время мое здоровье все еще настолько плохое, что приходится очень заботиться, чтобы сколько-нибудь набраться с силами для перехода на «Русалке» и во всяком случае желательно, чтобы переход этот состоялся как можно кратковременнее. Поэтому, если возможно получить согласие адмирала, я предпочел бы не заходить в Гельсингфорс. Желательно также, по условиям моего слабого еще здоровья, не делать ночной выход в море, а назначить его в 9 часов утра, если не будет неблагоприятной погоды…»

Лушков отвечает полным согласием на все просьбы больного товарища и предлагает выходить в море в ближайший вторник, кроме этого предлагает все же пересечь Финский залив кратчайшим путем и переночевать в Гельсингфорсе, а затем уже идти на восток вдоль финских шхер.

6 сентября капитан 2-го ранга Иениш пересылает с посыльным командиру «Тучи» второе письмо, в котором пишет:

«…Совершенно согласен с Вами выходить во вторник, а если погода не позволит, то в среду. Согласен также рассчитать путь для первой ночевки в Гельсингфорсе, второй в Роченсальм и третьей в Биорке, если это возможно. Чтобы засветло поспеть в Гельсингфорс, думаю сняться в 9.30, а Вам, как имеющему меньший ход, может быть полезно сняться в 9 или 9.15. Во всяком случае, выходить из гавани лучше вперед Вам. В Гельсингфорсе меня смущает только вопрос о представительстве к командиру порта. Делать визит тяжело при моем теперешнем здоровье, а как устроиться, прошу Вас подумать и при случае переговорить с Николаем Николаевичем (Н.Н. Протопопов – старший офицер «Русалки». – В.Ш.), придется ли ему ехать за меня, или поедете только Вы и доложите, что я нездоров. Что касается ответственности по ведению «Русалки», то пока я еще не нахожу необходимым передать ее старшему офицеру, так как мне все равно придется находиться на «Русалке». Не откажите в любезности доложить обо всем этом адмиралу».

После этого капитан 2-го ранга Лушков отправился к контр-адмиралу Бурачеку и изложил ему общее мнение командиров, а также сообщил о крайне болезненном состоянии своего коллеги. Бурачек выслушал Лушкова и переслал больному Иенишу на дом следующее письменное предписание:

«Если погода будет благоприятная, завтра утром, по возможности раньше, совместно с лодкой «Туча» сняться с якоря и идти соединенно шхерами в Биорке, где и ожидать прихода всего отряда. Но если состояние Вашего здоровья Вам не позволит идти завтра, то предлагаю передать это предписание старшему офицеру капитану 2-го ранга Протопопову, которому предписываю вступить на время Вашей болезни в командование броненосцем и идти по назначению».

Вполне возможно, что письмо непосредственного начальника и приказ о назначении его старшим перехода окончательно подтолкнули Иениша к тому, чтобы, несмотря на свое крайне тяжелое состояние, остаться на командирском мостике.

Для понимания такого решения следует знать специфику морской службы на Балтике в то время и ситуацию, сложившуюся на «Русалке». Кораблей в то время в боевом строю было еще относительно немного, а офицеров, наоборот, имелся значительный переизбыток. В связи с этим многие из них служили на более низких должностях, чем были достойны по опыту и выслуге, как, например, старший офицер «Русалки» Протопопов, однокашник Иениша по Морскому корпусу. Возвращение учебно-артиллерийского отряда в Кронштадт было к тому же особо торжественным моментом всей морской кампании. К нему было приковано всеобщее внимание. Пришедшие корабли встречал главный командир Кронштадта, и если бы в этот момент Иениш отсутствовал на командирском мостике, то это могло обернуться почти автоматическим назначением на его место в следующую кампанию хорошо подготовленного старшего офицера. Поэтому командир «Русалки» должен был, несмотря на тяжелую болезнь, оставаться командиром. Тем более что на броненосце имелся вполне квалифицированный врач, да и весь переход должен был занять не более трех суток.

Вечером 6 сентября контр-адмирал Бурачек сигналом с флагманского «Кремля» приказал «Русалке» и «Туче» готовиться к выходу в 7.30 утра. Лейтенанты Стравинский и Ершов, штабс-капитаны Алкимович и Кириллов съехали на берег попрощаться с семьями, которые на следующий день должны были ехать в Петербург поездом. Иениш проводил жену и детей раньше, и к моменту прихода «Русалки» в Кронштадт они должны были быть уже там. Врач Сверчков съехал на берег, чтобы еще раз осмотреть на квартире Иениша.

Утром 7 сентября Бурачек на вельботе подошел к обоим кораблям, чтобы выяснить их готовность к переходу. Старший офицер капитан 2-го ранга Протопопов доложил, что корабль к плаванию готов и он дожидается только прибытия с берега командира. Командир «Тучи» капитан 2-го ранга Лушков доложил, что на канонерской лодке еше не подняты до марки пары. После этого Бурачек отбыл на берег, не дав никаких новых указаний. В самый последний момент врач Сверчков определил сильную простуду у матроса Григоренко, и последний, к его большому неудовольствию, был снят с корабля и отправлен в местный госпиталь. Мог ли этот простуженный матрос тогда подумать, что ангел-хранитель уберег его от смерти? Пройдет всего несколько дней, и это поймет не только он.

Погода к моменту отхода кораблей из Ревеля была следующей: с полуночи 7 сентября барометр колебался, и в 7 часов утра южный ветер был обозначен на кораблях отряда тремя баллами. К 9 часам утра на броненосце «Первенец» сила ветра была уже показана как 3–4 балла, а на «Туче» – как 4 балла. На плавучем Ревельштейнском маяке силу ветра оценивали по иному: в 7 часов – 3 балла, в 8 часов – 6 баллов, в 9 часов – 7 баллов и, наконец, в 10 часов – 9 баллов. Налицо было резкое ухудшение погоды до настоящего шторма. Но на стоявших в гавани «Русалке» и «Туче» не была известна оценка погоды плавучим маяком. Кроме этого, командирами не было учтено, что в Финском заливе перемена погоды, как правило, происходит ближе к полудню, а потому сниматься с якоря лучше всего было с рассветом, чтобы к полудню уже подходить к Гельсингфорсу. Однако ничего подобного сделано не было. Как следует из следственных документов, «Русалка и «Туча» снялись с якоря лишь в 8.30. Драгоценное время было упущено.

Шторм надвигался прямо на глазах. В такой ситуации капитан 2-го ранга Иениш, едва выйдя из гавани и увидев резкое ухудшение погоды, должен был отказаться от запланированного перехода и вернуться в гавань. Именно так поступил десять лет назад капитан 2-го ранга Дубровин. Этим он вызвал неудовольствие начальства и заслужил репутацию «робкого» командира, но зато спас и людей, и корабль. Однако Иениш ничего подобного не сделал. Почему? Не хотел таких же разговоров, что некогда ходили о Дубровине? Но вполне возможно, что из-за плохого самочувствия Иениш в это время вообще находился в своей каюте и был не в состоянии реально оценить ситуацию. Командовавший же на мостике старший офицер руководствовался его приказом и тоже не желал показаться излишне робким перед своим командиром, ведь по итогам кампании и представлению Иениша он должен был получить новое назначение.

«Сила ветра утром была всего 2 балла, а запись о 3 баллах в вахтенном журнале «Первенца» была сделана ошибочно. Кроме того, в течение всего августа не было ни одного тихого дня, а 2 сентября в заливе был вообще 10-балльный шторм, а потому 7 сентября я считал относительно тихим днем. Именно поэтому я и торопился отправить «Русалку» с «Тучей», ведь у меня на шее еще висели «Первенец» с «Кремлем» с их старыми котлами и слабыми машинами. При их тихоходности мне предстояло качаться в штормовом море более 30 часов, чтобы хоть как-то доползти от Ревеля до Биорке. Именно поэтому я и постарался отправить первую пару кораблей в первое же образовавшееся погодное окно! Однако, понимая возможную трудность перехода, я настоятельно велел обоим командирам идти соединенно! Увы, они этого не выполнили!»

Согласно Морскому уставу идти «соединенно» значило следовать на такой дистанции друг от друга, чтобы в самый густой туман мог быть услышан сигнал с соседнего корабля. Это незыблемое правило существовало еще со времен парусного флота, и никто его не отменял. На практике такая дистанция, как правило, не превышала 2–3 кабельтовых.

Как же происходило «соединенное» следование «Русалки» и «Тучи»? Итак, первой из Ревельской гавани в 8.30 вышла «Туча», имевшая ход в шесть узлов. В 8.40 дала ход и «Русалка», но ее скорость в это время не превышала двух узлов. Иениш явно никуда особенно не торопился.

Вскоре дистанция между «Тучей» и «Русалкой» увеличилась до полутора миль. В 9 часов, воспользовавшись попутным ветром, «Туча» поставила паруса и сразу увеличила ход до восьми узлов. Погода между тем все ухудшалась.

Разумеется, командир «Тучи» знал, что при большой волне на «Русалке» из-за низких бортов вынуждены задраивать световые люки и вентиляционные трубы, и при этом очень тяжело становится поддерживать нужное давление пара в котлах. Тем более что в силу своих конструкционных особенностей «Русалка» при попутной волне всегда сильно рыскала, что еще более замедляло ход. Однако Лушков не сделал никаких попыток подождать все более отстающий броненосец, чтобы следовать соединенно. Впоследствии Лушков заявил, что шел впереди «Русалки» не более чем на три мили. «Я не предпринимал ничего для сближения с «Русалкой» только из-за того, что все время ждал сигнала от Иениша как старшего по рангу!» – говорил Лушков в свое оправдание.

Возможно, что на мостике «Русалки» в это время находился не Иениш, а Протопопов, который в силу своего служебного положения не мог отдать приказание командиру «Тучи».

Тем временем к 9 часам ветер достиг силы девять баллов. Но барометр продолжал падать, а это значило, что надо ожидать худшего. К 11 часам корабли прошли Ревельштейнский плавучий маяк. К этому времени дистанция между «Тучей» и «Русалкой» составляла уже более четырех миль. Согласно показаниям служителей маяка «Русалка» прошла мимо них через полчаса после «Тучи». Лушков, по его словам, в этот момент снизил ход, так как в сгущавшемся тумане уже почти не мог разглядеть идущий позади броненосец. К 11.40 туман сгустился настолько, что «Русалка» совсем скрылась из виду. От Ревельштейнского маяка «Тучу» на тот момент отделяло уже около десяти миль. Лушков в последний раз различил в тумане слабые контуры броненосца – и все. С этой минуты броненосца береговой обороны «Русалка» уже не видел больше никто…

Потеряв из виду броненосец, Лушков вновь увеличил ход, опасаясь, что идущая следом «Русалка» может его таранить. Впоследствии, оправдывая свои действия, Лушков писал в газете «Новое время»:

«По мере приближения к Ревельштейнскому маяку ветер и волнение моря усиливались с каждой минутою; около 10 часов 30 минут мы встретили транспорт «Артельщик». Командир его, капитан 2-го ранга Мельницкий, незадолго перед нашим уходом вышедший в море, предпочел из-за свежести ветра вернуться обратно в Ревель. Сигнал о возвращении, который должен был последовать с броненосца «Русалка», ожидал и я, а потому у меня внимательно следили за всеми ее движениями. Конечно, трудно было лодке «Туча» идти назад против ветра и волнения, но до Ревельштейнского маяка, в случае приказания, я мог еще смело попытаться сделать это. Ревел ьштей некий маяк я прошел около 11 часов и, видя, что броненосец «Русалка», обогнув его, намного отстал от меня, приказал уменьшить ход, так как из-за наступившей пасмурности сигналов, если они и делались в это время, нельзя было разобрать.

В 12 часов, ровно в полдень, пошел частый, но мелкий дождь. Сразу наступила мгла, которая как пеленой закрыла броненосец, и с тех пор никто его больше не видел… Предоставленный самому себе, я не думал больше о возвращении; при усилившемся ветре (8 баллов) и волнении машина лодки «Туча» не могла бы уже выгрести, да и лодка подвергалась опасности быть залитой. Уменьшить ход и ждать броненосец «Русалка» оказалось также рискованным: с уменьшением хода попутное волнение начало бить в корму, и я легко мог потерять руль… «Туча» взлетала на вершину волны, нос или корма ее по очереди поднималась кверху и потом стремглав как бы летела в пропасть. Одним словом, было такое состояние моря, при котором ни один командир, если у него часть команды упадет за борт, не подумает спасать ее, чтобы не увеличивать число и так уже погибших людей. Чувствуя себя совершенно бессильным при подобных условиях быть чем-нибудь полезным для броненосца «Русалка», я решил дать полный ход машине и все внимание обратил исключительно на сохранение вверенной мне лодки и ста человек команды…»

В 12.40 «Туча» прошла Эрансгрундский плавучий маяк, в 13.50 – маяк Грохара, а в 15.00 уже бросила якорь на рейде Гельсингфорса.

Оценивая действия командира «Тучи» во время перехода, контр-адмирал Скрыдлов впоследствии заявил: «Капитан 2-го ранга Лушков утверждает, что из-за штормовой погоды он не мог бы оказать помощи «Русалке» в случае какой-либо аварии. Я нахожу такой взгляд совершенно неосновательным и в устах командира военного судна чрезвычайно опасным. Неосновательным потому, что я не признаю в данном случае таких обстоятельств, которые устраняли бы всякую надежду хотя бы подобрать из воды погибавших людей. Но если бы даже «Туча» не имела возможности оказать прямую помощь, то капитан Лушков, присутствуя при ее гибели, избавил бы флот и все общество от чувства мучительной неизвестности о причинах этого ужасного случая… При другом образе действий капитана Лушкова все сомнения были бы рассеяны, они уступили бы место чувству сожаления о жертвах неизбежной в морской службе катастрофы. Капитан Лушков объяснил бы нам если не действительную, то возможную причину гибели «Русалки», или, по крайней мере, указал бы место ее гибели».