Спектакль лес мхат. Спектакль Лес в МХТ им. Чехова, купить билеты. Это стоит увидеть

17. МХТ им. Чехова. Лес (А. Островский). Реж. Кирилл Серебренников.

Доширак от шеф-повара.

Фирменные изумрудные программки, которые продают в МХТ имени Чехова хорошо утоляют информационный голод - здесь сообщается репертуар, история постановки, её участники, биографии актёров и создателей, есть даже словник и много фотографий. Каким же образом будет утолять духовный зрительский голод один из самых известных современных театральных режиссёров (в том числе скандально) Кирилл Серебренников?

Действие перенесено из усадьбы 19-го века в 70-е годы века прошлого, в советскую ретро-обстановку, где частью интерьера можно увидеть радиолу Ригонда, хрустальную люстру, а на детском дворике из прошлого деревянную лавочку, качели и стальные турники и молодежь слушает джаз. Задники, сменяя друг друга изображают лес, то осенний, ярко-рыжий, то зимний, бело-голубой.

Герои также «модернизированы» и актуализированы до нельзя, до скандальности: Гурмыжская превратилась из вальяжной, степенной помещицы в пафосную, властную пенсионерку, развязно разговаривающую со всеми гнусавым, будто бы пьяным голосом. Вечно всеми недовольная, наглая, у неё одна страсть – женить на себе молоденького Алексиса; соседи-помещики стали старыми кошёлками-подругами Милоновой и Бодаевой, любящих вместе посплетничать, развалившись в креслах; молодёжь вся без исключения поглупела, пропиталась цинизмом и исключительной прагматичностью: Буланов теперь приспособленец-жиголо и стиляга, скачущий по сцене как зайчик из Плейбоя; Аксюша с Петром – два дерзких, легкомысленных и бестолковых тинэйджера, обуреваемые действием гормонов, Пётр стал импульсивным идиотом с зализанными назад волосами. Улита помолодела и своей дурью, одержимостью и активностью даёт фору всем остальным, внося динамику в действие, неистово прислуживая своей хозяйке.

Отдельного слова заслуживает яркий дуэт Несчастливцева и Счастливцева в исполнении Дмитрия Назарова и Авангарда Леонтьева намертво приковывающий внимание зрителей своей самозабвенной и отвязной игрой. Возникает ощущение, что актёры наслаждаются своими ролями, они вызывают смех. Эта полубезумная парочка двух любящих поддать бродячих артистов, трагика и комика, оборванцев и пройдох, запоминается едва ли не больше, чем всё остальное в спектакле. Несчастливцев, комичный балабол исполинских размеров, впрочем совершенно не злой и совсем бескорыстный не прочь ввязаться в любую подвернувшуюся авантюру. Он любит экспромт, часто несёт чушь используя свой актёрский литературный багаж и театрально надрываясь. Он, кажется, совсем запутался где реальность, а где игра. Нелепый и прекраснодушный идиот Счастливцев с полиэтиленовым пакетом на голове и металлическими авоськами, в которых носит своей нехитрый скарб, выступает в роли его верного оруженосца.

Купец Восьмибратов предсказуемо эволюционировал в современного бизнесмена. На время очередного обмана при покупке леса он легко возвращаясь к корням – превращаясь во вчерашнего «братка» из 90-х в кожаной куртке, чёрных очках и блатными повадками. Завершает современный паноптикум персонажей две удивительно толстые женщины из прислуги, перемещающиеся по сцене с дикой скоростью, яростно колыхая жирными боками, привнося атмосферу лёгкого сюрреализма.

История Гурмыжской и Буланова прерывается с появлением другой главной пары – Несчастливцева и Счастливцева. Неуёмный Несчастливцев вторгается в мир Гурмыжской и берёт инициативу на себя. Все самые яркие сцены спектакля – с участием Дмитрия Назарова: встреча Несчастливцева и Счастливцева в дешёвой привокзальной пивной с мужскими разговорами «за жизнь» и «серьёзный» разговор с Восьмибратовым из-за недоплаченной тысячи рублей. Несчастливцев становится главным действующим лицом.

Режиссёр не даёт зрителям заскучать ни на минуту. Один из авторских приёмов - когда что-то происходит на «заднем плане». Вот, около задника маячит Пётр заправляющий рубашку в штаны, пьющий водку или горлопанящий песни в семейных трусах в то время, когда на авансцене происходит светская беседа. Также сильно освежает восприятие живая музыка – в разных сочетаниях в спектакле играет квинтет: рояль, контрабас, духовые, гитара и аккордеон. Несколько раз появляется многочисленный детский хор с дирижёром.

Поют дети про Беловежскую пущу - остатки первобытного реликтового леса, и если у Островского в дремучем лесу «совы и филины», то у Серебренникова лес стал много гуще, древней, а обитатели превратились в заросших зубров и мамонтов. Надо сказать, режиссёр вдоволь издевается над своими подопытными персонажами, даже глумится. Они гротескны, вывернуты наизнанку. Гурмыжская бешено и неловко жестикулирует, заламывая руки, Улита исполняет обязанности прислуги с ненормальным рвением и кривляется, а у Несчастливцева во время пафосного монолога изо рта летят слюни. Спектакль этот не по поводу денег, любви и власти, а про уставших от жизни современных людей, давно сбившихся с пути и у которых заснула нравственность. Они регрессировали, потупели, испортились ещё сильней. И если раньше неблаговидное старались прикрыть хорошими манерами, то сейчас и от манер не осталось и следа. Люди стали вульгарней, циничней, пошлей, неприятнее.

Спектакль и историю о себе самих зрители принимают замечательно – слышно много смеха, порой истерического. Вот, странноватая седая и высокая дева поначалу тихо давясь и булькая от смеха под конец перестаёт себя контролировать и всё чаще и громче хохочет, начиная хлопать невпопад и кричать «браво!» - нерастраченная энергия рвётся наружу. Но это всё-таки уже не классика, а развлечение, от Островского здесь мало что осталось. Стерляжья уха с печенью налима и молоками в фарфоровой тарелке превратилась в Доширак из пластмассовой коробочки.

Из прежних, наиболее удачных постановок в московской карьере Серебренникова «Лес» — мой самый любимый спектакль. И еще был «Киже», и «Головлевы» — я успел пересмотреть спустя 11 лет после премьеры прежде, чем их сняли с репертуара, и к сожалению, на тот момент от них оставались уже какие-то неприглядные ошметки.

«Киже» я вообще всего один раз видел, он приказал долго жить еще раньше. А «Лес» до сих пор идет, только я все не попадаю на него. Но тут после прогона Богомолова на малой сцене решил забежать с антракта. И надо же — спектакль абсолютно живой! Правда, Дмитрий Назаров в роли Несчастливцева актерствует как-то уж очень «наотмашь», безоглядно — может, таковы причуды памяти, но сдается, раньше его герой вел себя малость аккуратнее, тем более что в дуэте с Назаровым, ярко, в фарсовом ключе, но в то же время ни на секунду не забывая меры существует Авангард Леонтьев-Несчастливцев, чья роль, казалось бы, предполагает куда больше гротесковых красок; и рядом с ним перехлесты Назарова отдают юродством, в котором непонятно чего больше — архаичного, но искреннего авторского пафоса, скрытого режиссерского сарказма или наросших на исполнителя за долгие годы штампов. К тому же последующие, особенно недавние премьеры Назарова — и «Дорогое сокровище», и свежий «Спящий принц» — будучи по-своему достойными работами, все-таки не из числа достижений, способствующих творческому росту даже очень опытного артиста. Зато безусловно, по-прежнему, если не сверх прежнего, восхитительна Наталья Максимовна Тенякова, гениальная, бесстрашная, бескомпромиссная. У нее ведь и не так много было после «Леса» сколько-нибудь значительных премьер, навскидку — богомоловские «Год, когда я не родился» да «Юбилей ювелира» и все, но как минимум грандиозный «Юбилей ювелира» теперь некий неожиданный, «нездешний», метафизический отсвет бросает и на гротескно-бытовой характер ее Гурмыжской в «Лесе».

Однако помимо желания освежить давнишние восторги у меня к «Лесу» в его нынешнем состоянии имелся и вполне конкретный интерес. И премьерный спектакль смотрел, и повторно пересматривал я «Лес», естественно, с Юрием Чурсиным. Уж сколько лет как Чурсин покинул МХТ, и вместо него с некоторых пор (признаться, не уследил с каких) Буланова играет Александр Молочников. Ввод Молочникова в «Лес» мало кем оценен и осмыслен — не в пример Богомолову или Бутусову у Серебренникова практически отсутствует фанатская аудитория, посещающая одни и те же его постановки на протяжении лет десятки раз. Я, в свою очередь, не из числа безоговорочных поклонников Молочникова, у меня есть свои против него предубеждения, но определенно его присутствие в «Лесе» придало постановке, которая на выходе воспринималась экспериментальным откровением, а теперь смотрится как выдержавший испытание временем шедевр, хрестоматийная классика современного русскоязычного театра (так что невозможно поверить, будто «Лес» ставил тот же Серебренников, что теперь конвейерным методом клепает у себя в «Гоголь-центре» полусамодеятельную претенциозную херню, в сравнении с которой даже дилетантские режиссерские опыты того же Молочникова в МХТ много выигрывают) не только новый жизненный импульс, но отчасти и новое содержание. Двенадцать лет назад в свадьбе персонажей Чурсина и Теняковой виделся пародийно-«мистический» (понятие «сакрального» вошло в повседневный общественно-политический обиход позднее) брак Путина и Пугачевой, «старого», одряхлевшего, но не сходящего со сцены позднезастойного мира и подминающего его под себя как бы «новым», бессовестным и бесстыдным поколением деятелей с не до конца ясными, но пугающими намерениями:

Сегодняшняя партерная быдлопублика склонна рассматривать этот ход (еще и вне исторической перспективы — далеко не каждый в зале сознает, сколько лет спектаклю и когда состоялась премьера!) «безошибочно» угадывает в паре Тенякова-Молочников Пугачеву с Галкиным — несмотря на то, что Молочников у микрофона не хуже Чурсина воспроизводит в банкетном эпизоде последнего акта соответствующие интонации, пластический и мимический рисунок. Такой получается безобидный светский «капустник» — что самое смешное, на момент премьеры и повода для фантазий на тему возможного бракосочетания Пугачевой с Галкиным ни у кого не было, начиная с самого Максима (это я знаю точно), а вот поди ж ты, как меняется восприятие в зависимости от контекста и с течением лет! Но не только в контексте дело — объективно Булановы у Чурсина и у Молочникова очень разные. В молочниковском Алексее нет ничего зловещего, напротив, он не лишен отрицательного обаяния, своеобразного артистизма — не просто на контрасте, но и на сходстве с Несчастливцевым! В персонаже Чурсина было и нечто демоническое, и все же какой-то пусть мелочный, но рассудочный элемент, а Молочников, подвижный, как шарнирная кукла, воплощает прям-таки сгусток иррациональной энергии, лишенной всякой рефлексии, подлой по животной природе своей, не по головному расчету.

В общем, жить стало хуже, а театр стал веселее — комедийного, а вернее, водевильного начала «Лес» Серебренникова с годами не то что не растерял, но сильно набрал — и это я еще, прибежав в перерыве, пропустил уморительную дуэтную сценку Гурмыжской и Улиты в первом действии («А ведь мы с тобой ровесницы?..»). Социально-политическая острота изначального замысла, наоборот, малость сгладилась — но не из-за того, что выдохся собственно спектакль, а ввиду изменившейся обстановки вокруг. Однако что еще поразительно — при некоторой искусственности и навязчивости выстроенной Серебренниковым композиции, с обильными прямыми цитатами из Шекспира и косвенными к нему аллюзиями, экзистенциальный план спектакля сегодня звучит пронзительно — и в основном проводится через образ Улиты, каким он, во многом поперек пьесе, придуман режиссером и сыгран актрисой. Когда я приходил на «Лес» , Евгения Добровольская пребывала в очередном декретном отпуске и в роли Улиты выходила моя любимая Яна Колесниченко.

Добровольская родила и вернулась, успев с тех пор отметить солидный юбилей, но ее против авторских указаний молодая Улита все равно остается важнейшим для постановочной концепции «Леса» контрапунктом, и с ее вечной женской неудовлетворенностью, и с почти инфернальной прозорливостью, особенно явственно проявляющейся к финалу монологом безумной барыни из «Грозы» с «гамлетовским» черепом в руках и, прямо под занавес, похоронным венком, который Улита бросает к ногам невесты-Теняковой на заключительной общей летке-енке.

Вторник 21 Января 2020 в 19:00 Основная сцена кол-во билетов 20

Выбрать на схеме Купить билет

балкон, середина, 1 ряд 9 10 3 000 руб.

партер, 16 ряд 11 12 13 14 2 800 руб.

партер, 7 ряд 11 12 5 500 руб.

партер, 6 ряд 7 8 9 10 7 200 руб.

партер, 13 ряд 8 9 10 11 4 700 руб.

партер, 1 ряд 11 12 7 200 руб.

амфитеатр, 1 ряд 5 6 3 500 руб.

Предлагаем вам купить билеты в МХТ им. А. П. Чехова на спектакль «Лес». Постановка Кирилла Серебренникова и сценографиста Николая Симонова - это не только современное прочтение классического произведения, но и попытка переосмысления вечных ценностей, заложенных в русской литературе. Что осталось у нас от того «человека эпохи Островского»? Насколько достойными могут считать себя его потомки?

Очень хорош Назаров в роли Несчастливцева и Гурмыжская у Теняковой получилась «каноничной». Антураж советской эпохи отнюдь не портит восприятие общей картины.

Отдельного внимания заслуживает звук. Музыкальная составляющая постановки реализована блестяще. Мелодии из Франции и Португалии, приправленные живым исполнением на гитаре, аккордеоне и контрабасе - вот, ради чего уже стоит купить билеты в МХТ им. А. П. Чехова и посетить этот спектакль.

Не случайно звучит в постановке «Беловежская пуща». Эта песня давно стала символом крушения СССР. Для кого-то она - напоминание о прошлом, для других лишь одна из песен советской эпохи. Несколько поколений актёров на одной сцене - «взрослая» Тенякова, юная Скорик и представительница «среднего» поколения Добровольская - хороший пример того, как нужно показывать идеи и эпохи, смешавшиеся в одном действии.

Постановка - Кирилл Серебренников
Сценография - Николай Симонов
Костюмы - Кирилл Серебренников, Евгения Панфилова
Художник по свету - Дамир Исмагилов
Музыкальный руководитель постановки - Василий Немирович-Данченко
Движение - Александра Конникова
Помощник режиссера - Ирэна Архангельская
Помощник режиссера по музыкальной части - Сергей Родюков

Действующие лица и исполнители:
Аксюша -

Вот абсолютный фаворит сезона - да что там сезона, в последние несколько лет не появлялось спектакля, наделавшего столько шума. Легкий, но существенный, гомерически смешной и тревожный одновременно, дерзкий и в то же время ужасно трогательный, этот спектакль длится четыре часа, но смотрится на одном дыхании. В связи с ним говорят о европейского качества режиссуре отечественного производства, о возвращении в большое плавание крупной актрисы - Натальи Теняковой, сыгравшей главную роль. Все так, но я о другом. Для порядка напомню содержание пьесы. Итак, «Лес» Островского. Помещица Гурмыжская имеет виды на вчерашнего бедного гимназиста, которого поселила у себя и желает женить на бедной родственнице Аксинье, чтоб был поближе. А бедная девушка любит купеческого сына и замуж хочет за него. Но скандал в благородном семействе разразился не по этой причине, а потому, что великовозрастный племянник Гурмыжской, однажды заявившийся в дом с товарищем, на поверку оказался актером. И что же, вам представляется помещичий дом из пореформенной России? Как бы не так. Фотообои с изображением леса, бамбуковые занавески, радиола на длинных худых ножках, люстры из чешского стекла, сберкнижки вместо золота, пиджаки из кожзаменителя, танкетки, расшитые дубленки - Серебренников перенес действие на век вперед, в брежневские семидесятые. Казалось бы, тоже мне фокус - куда только не конвертировали классические пьесы, но на этот раз от перелета дух захватывает (не оттого ли, что это атрибуты детства?). Гурмыжская (Наталья Тенякова) стала постарше, теперь она вроде пожилой номенклатурной вдовы. Ее наперсница Улита (Евгения Добровольская), напротив, помолодела, а почтенные соседи переменили пол на женский. Бабье царство, одним словом. На первый взгляд, смысл у всех этих операций один - чтоб было смешно. Само собой, смешно, когда Счастливцев с Несчастливцевым (Авангард Леонтьев в забинтованных очках и огромный, громогласный Дмитрий Назаров) встречаются за пивом в вокзальном буфете и к концу попойки неоновой вывеской загорается над их головами «Не удавиться ли мне?». Восьмибратов (Александр Мохов), чтобы угодить Гурмыжской, заваливается к ней с детским хором: белый верх, черный низ, белые гольфы, «Заповедный мотив, заповедная даль…». Несчастливцев, явившись в дом, где много лет не был, читает с дрожью в голосе Бродского, а Петр ночью на детской площадке поет Аксюше под гитару Высоцкого. Каждая вторая сцена потянет на отдельный концертный номер - со времен Мейерхольда эту режиссерскую манеру называют «монтажом аттракционов». Но и не своей монтажной лихостью этот «Лес» хорош. Про спектакль Мейерхольда (1924) писали, что это сатира на прошлое и агитация за новое. Молодые, новые люди Аксюша с Петром взлетали над сценой на веревочных «гигантских шагах» - был такой ярмарочный аттракцион. У Серебренникова, посвятившего свой спектакль Мейерхольду и советскому театру, не то. У него Аксюша с Петром (Анастасия Скорик и Олег Мазуров) качаются на тесных детских качелях, и если смехотворное, стыдное, но по-человечески понятное вожделение пожилой тетки к молодому телу хоть как-то, хоть с натяжкой, но все же может сойти за любовь, то у этих новых нет ни полета, ни чувства, один копеечный расчет. Можно подумать, что властным старухам и унылой молодежи противостоит в его спектакле особое племя - безбашенные, широкой души народ, актеры. И то правда. Но к чему, собственно, клонит Серебренников, становится очевидно только в финале - и это уже чистый соц-арт.

На собственную свадьбу Гурмыжская является примадонной в белокуром парике и лакированных ботфортах выше колена. «Господа! - выступает на авансцену аккуратно причесанный малолетний хлыщ Буланов (Юрий Чурсин) и замирает в знакомой позе: смесь решимости и безволия, руки сцеплены в области паха - не то это сам гарант Конституции, не то пародист Галкин. - Хотя я и молод, но я очень близко к сердцу принимаю не только свои, но и общественные дела и желал бы служить обществу». Детский хор по новой затягивает «Беловежскую пущу». «Дети зубров твоих не хотят вымирать», - выводит крохотный лопоухий солист, принимая ту же, что у Буланова, позу. У растерянной, обмякшей невесты слезятся от счастья глаза.

За четыре часа Серебренников много чего нарассказывал: об актерской вольнице в контрактном мире, о первой любви новых людей, прохладной, как собачий нос, и о любви последней, слепой и беззастенчивой. Но в конечном счете все четыре часа он рассказывал и сокрушался о том, как же начудила эта пожилая, властная, истосковавшаяся по крепкой мужской руке баба - Россия.

Постоянно цитирую высказывание В.Я.Вульфа "Ольга Леонардовна умерла не так давно...", а в фойе МХТ сейчас как раз выставка развернута к 150-летию Книппер-Чеховой, вот и суди, что давно, а что недавно... Уж и Виталия Яковлевича сколько лет нету... Однако "Лес" Кирилла Серебренникова сохраняется в репертуаре с 2004 года, хотя и редко идет (на октябрь не вижу дат...). Для меня в свое время не "Пластилин", не "Терроризм" и не "Откровенные полароидные снимки", даже не "Мещане", но именно "Лес" стал спектаклем, в котором Серебренников на том этапе проявил себя в превосходной степени мастером, высшего класса профессиональным режиссером: после "Леса" упрекать его в "дилетантизме", ссылаясь на отсутствие "специального образования", мог либо дурак, либо лжец; да пожалуй и дурак не стал бы - слишком очевидно, как классно, ну очень здорово выстроен масштабный, многофигурный, длинный, а на одном дыхании пролетающий спектакль по громоздкой старой пьесе и как она вдруг свежо зазвучала, и до сих пор звучит!

Я пересматривал "Лес" с Молочниковым, введенным вместо Чурсина на роль Буланова, сравнительно недавно, но забегал с антракта на второе действие:

Сейчас пришел смотреть, как положено, с начала, целиком - и просто наслаждался, упивался; это помимо обновления впечатлений, наблюдений за тем, как меняется даже не спектакль, но его восприятие. Эстетически, положим, несколько устаревает - наверняка сегодня сам Серебренников многое решил бы иначе. Но беспримерно удивляет при этом, насколько метко в цель он попадает содержательно, по некоторым точкам едва ли не больнее бьет, чем в 2004-м! Я этого не заметил в прошлый раз по второму действию, но с тех пор еще два года прошло. Наталья Тенякова в своей грандиозной роли (из ее выдающихся работ последних лет эта последняя осталась, когда после смерти Олега Табакова из репертуара ушли богомоловские "Год, когда я не родился" и "Юбилей ювелира") потрясает, хотя, конечно, мы все не молодеем - но очень здорово, что Молочников (можно по-разному оценивать его как актера, о режиссерских опытах я уже не говорю, но чего у него не отнять - витальной энергии) придает и в целом спектаклю, и особенно Теняковой, выступающей с ним в дуэте, молодых сил. Ну и безусловно важнейший, ключевой в постановке Серебренникова образ - Улита; ее снова играла Евгения Добровольская (Янина Колесниченко в определенный период тоже была прекрасна в этой роли), и написанная Островским "комической старухой" ключница вырастает здесь от не имеющего возраста и пола ничтожного, насекомого по первому впечатлению существа через вполне еще ничего себе, с претензиями бабенку, до фигуры обобщенно-зловещей, всезнающей мойры: она ставит на полку "гамлетовский" череп из походной бутафории Несчастливцева, она же под занавес бросает к ногам "новобрачной" Гурмыжской-Теняковой погребальный венок.

Я уже успел забыть за десять лет с лишним, как зажигательно и вместе с тем пронзительном в первом действии Тенякова-Гурмыжская и Добровольская-Улита танцуют что-то вроде "пасодобля", и их совместная "пляска смерти", вдохновенная, но и во всех смыслах "уморительная", задает тон спектаклю в целом. Вообще "Лес" как никакой другой спектакль в карьере Серебренникова (полагаю, что даже его самые горячие поклонники не могут похвастаться тем, что видели все его московские работы, а я видел все - кроме "Демона" с Меньшиковым, зато включая и разовые фестивальные проекты, музыкальные и пластические перформансы) вмещает все то лучшее, важное, типичное, что характерно для серебренниковского метода, стиля и, если угодно, "эстетической идеологии".

Сегодня для меня "Лес", как ни странно, через край "традиционный русский психологический театр", а после Богомолова, даже сравнительно старых "Волков и овец" по тому же Островскому (пересмотрел на днях), тем более "Трех сестер" или "Мужей и жен", слишком "жирная", слишком театральная "игра" блестящих, великолепных, неповторимых, но все-таки прежней школы актеров. Хотя задним числом вдвойне увлекательно наблюдать, как через бытовой комизм, плакатную сатиру и нравоописательный очерк в "Лесе" прорастает другой Серебренников. И не только тот, что после ряда блестящих спектаклей в МХТ ("Головлевы", "Киже") ударится в дидактику, в догматику, захочет "вкладывать в голову" своей "пастве" некие "идеи", а затем начнет клепать "просветительские" агитки, которые составят репертуар первых сезонов "Гоголь-центра" ("поп скомороху не товарищ" - произносит герой "Леса" пророческие для режиссера слова), но и Серебренников сегодняшний, которого уже клюнул жареный золотой петушок и который на совершенно новом уровне в потрясающих "Маленьких трагедиях" -

и особенно в не имеющем аналогов "Нурееве" -

Заговорил о тех же, в сущности, вещах, просто уже с более глубоким пониманием, с личным осознанием проблем.

На поклонах Наталья Максимовна Тенякова произнесла пламенную, страстную, может быть даже излишне эмоциональную (не во вред бы) речь в защиту Серебренникова, и вот этого, конечно, в момент премьеры спектакля нельзя было помыслить. "Серебренников человек свободный. Может быть это самое привлекательное его качество" - писала в рецензии на премьеру 2004 года Елена Ямпольская. Не так давно.