Сообщение о дирижере караян. Интервью вдовы герберта фон караяна. Каким был Караян в частной жизни

С 1916 года по 1926 год учился в консерватории Моцартеум в Зальцбурге, где получил импульс к изучению искусства дирижирования.

В 1929 продирижировал оперой Рихарда Штрауса «Саломея» в Фестивальном театре Зальцбурга.

С 1929 по 1934 был первым Капельмейстером в городском театре города Ульма в Германии.

В 1933 состоялся его дебют на Зальцбургском фестивале, где он продирижировал музыкой к «Вальпургиевой ночи» (нем. Walpurgisnacht Scene) из оперы «Фауст» Шарля Гуно в постановке Макса Райнхардта. В следующем году там же, в Зальцбурге, впервые встал за пульт Венского филармонического оркестра. В 1933 Караян вступил в Национал-социалистскую партию; это произошло 8 апреля 1933 года в Зальцбурге спустя два месяца после прихода к власти Адольфа Гитлера в Германии.

С 1934 года по 1941 год дирижировал оперными спектаклями и симфоническими концертами в оперном театре Аахена.

В 1935 Караян стал самым молодым Генеральным музыкальным директором (нем. Generalmusikdirektor) Германии, выступал в качестве приглашенного дирижера в Брюсселе, Стокгольме, Амстердаме и других городах.

В 1937 состоялось первое выступление Караяна с Берлинским филармоническим оркестром и в Берлинском государственном оперном театре в опере Бетховена «Фиделио». Огромный успех в 1938 году получило его исполнение оперы Рихарда Вагнера «Тристан и Изольда», берлинская критика назвала его «Чудо-Караян» (нем. Das Wunder Karajan). Он заключил контракт со звукозаписывающей компанией «Дойче Граммофон» (нем. Deutsche Grammophon), первой записью стала увертюра к опере Моцарта «Волшебная флейта» (нем. Die Zauberflöte) с Берлинской государственной капеллой.

Лучшие дня

Послевоенные годы

В 1948 Караян стал художественным руководителем Общества друзей музыки (нем. Gesellschaft der Musikfreunde) в Вене. Дирижировал также в оперном театре «Ла Скала» в Милане. Однако, самой значительной в этот период была его работа с недавно созданным оркестром «Филармония» (англ. Philharmonia Orchestra) в Лондоне. Благодаря ему этот оркестр вошел в число лучших оркестров мира.

В 1951 и 1952 годах дирижировал спектаклями в Байройтском оперном театре.

В 1955 был назначен пожизненным музыкальным руководителем Берлинского филармонического оркестра как преемник Вильгельма Фуртвенглера (нем. Wilhelm Furtwängler). С 1957 года по 1964 год являлся художественным директором Венской государственной оперы. был тесно связан с Венским филармоническим оркестром и Зальцбургским фестивалем, где он основал Пасхальный фестиваль. Продолжал дирижировать и записываться вплоть до своей смерти в 1989 году.

Караян и звукозапись

Караян сыграл важную роль в закреплении формата цифровой аудиозаписи на компакт-диски (около 1980). Он способствовал признанию этой новой технологии воспроизведения звука своим авторитетом и участвовал в первой пресс-конференции, посвященной выпуску цифровых аудиозаписей на компакт-дисках. Первые прототипы компакт-дисков были ограничены временем звучания 60 минут. Часто утверждается, что закрепленный стандарт времени звучания 74 минуты был достигнут для того, чтобы вместить Девятую симфонию Бетховена, а существовавший на тот момент архив записей Караяна и его явным образом выраженные пожелания сыграли значительную роль в принятии решения увеличить максимальное время звучания компакт-диска. Однако, вполне возможно, что эта история является лишь своего рода легендой.

Членство в НСДАП

Как и в случае с сопрано Элизабет Шварцкопф, членство Караяна в нацистской партии в период с 1933 по 1945 годы создало ему нелестную репутацию. При этом известно, что он вступил в партию не добровольно. Тем не менее некоторые музыканты (в их числе Исаак Стерн и Ицхак Перлман) отказывались играть в одних концертах с Караяном из-за его нацистского прошлого.

Творчество

Этот универсальный стиль привел к тому, что исполнение им различных произведений по-разному принимается слушателями. Для того, чтобы проиллюстрировать это, достаточно привести два аргументированных отзыва из авторитетного Путеводителя по компакт дискам издательства Penguin Books (Penguin Guide to Compact Discs).

О записи Тристана и Изольды Рихарда Вагнера, типично романтического произведения, авторы руководства Penguin писали: «Чувственное Караяновское исполнение Вагнеровского шедевра, утонченно-блестящее, с изумительным звуком сыгранное Берлинским филармоническим оркестром… является первоклассным и наилучшим выбором.»

О Караяновской записи «Парижских» симфоний Йозефа Гайдна те же самые авторы пишут: «Гайдн в исполнении биг-бенда… Безусловно, качество оркестровой игры превосходно. Однако, эти тяжеловесные и неуклюжие вещицы ближе к имперскому Берлину, нежели к Парижу… Менуэты чересчур медленны… Исполнения слишком непривлекательны и не обладают достаточным изяществом, чтобы заслужить искреннюю рекомендацию.»

Караяна критиковали за то, что из всей музыки XX века он исполнял и записывал за редким исключением лишь те произведения, которые были написаны до 1945 года (Густава Малера, Арнольда Шёнберга, Альбана Берга, Веберна, Бартока, Яна Сибелиуса, Рихарда Штрауса, Джакомо Пуччини, Ильдебрандо Пицетти, Артура Онеггера, Сергея Прокофьева, Клода Дебюсси, Пауля Хиндемита, Карла Нильсена и Игоря Стравинского), хотя он записал Симфонию № 10 Дмитрия Шостаковича (1953) дважды, а также исполнил премьеру «Комедии на конец времен» («De Temporum Fine Comoedia») Карла Орфа в 1973.

Поведение за пультом

С тех пор, как он получил в свое распоряжение оркестры, он заставлял их записывать диски, проявляя аппетиты стервятника в отношении своих потиражных гонораров, а также вплоть до своей смерти повторно записывал свои любимые произведения при возникновении новых технологий (цифровые LP, CD, видеопленки, лазерные диски). В дополнение к созданию трудностей для других дирижеров при записях с его оркестрами, Караян также непомерно увеличивал выплаты себе гонораров.

Во время записи Бетховенского Тройного концерта с Давидом Ойстрахом, Святославом Рихтером и Мстиславом Ростроповичем, Рихтер попросил Караяна сделать еще один дубль, на что Караян ответил: «Нет, нет, у нас нет времени, нам еще нужно сфотографироваться». Это не помешало Ойстраху сказать о Караяне, когда последнему исполнилось 65, что он является «величайшим из ныне живущих дирижеров, мастером в любом стиле».

Наконец, необходимо отметить эксцентричность Караяна. Когда он дирижировал Вагнером в Метрополитен опера, он поднял дирижерский подиум, чтобы быть на виду у публики; в Вердиевских оперных записях он изменял баланс звучания оркестра, перенося работу со звуком на стадию монтажа. Критики сравнивали его с Леонардом Бернстайном, указывая, что оба дирижера «были непревзойденными мастерами устраивать театральный спектакль на подиуме». В действительности, при работе с хорошо изученными им берлинскими филармоническими музыкантами экономичностью своих жестов он часто напоминал Фрица Райнера. Также он часто дирижировал с закрытыми глазами, уверенный в том, что под его управлением находится один из величайших оркестров новейшей эры. В одном он был схож с Бернстайном: если ему не слишком нравилось сочинение - а в «не немецкой» музыке было очень много произведений, которым он не симпатизировал, - это было слишком явно видно в его подходе к исполнению этого произведения.

Ге́рберт фон Карая́н (нем. Herbert von Karajan; 5 апреля 1908, Зальцбург, Австрия - 16 июля 1989 Аниф, Австрия) - выдающийся австрийский дирижёр.
Оставил после себя одну из самых обширных дискографий. Работал с Берлинским филармоническим оркестром на протяжении 35 лет.

Ранние годы

Герберт фон Караян родился в Зальцбурге в семье потомка эмигрантов (из разных источников - армянского или аромунского происхождения) из греческой провинции Македония, при рождении был наречён Херибертом. Документально фамилия Караян впервые упоминается в 1743 году в греческом городе Козани. В 1792 году его пра-прадедушка Георг Караян, являвшийся крупным торговцем в саксонском городе Кемниц, получил от курфюрста Фридриха Августа III рыцарский титул, поэтому полное имя Караяна при рождении - Хериберт Рыцарь фон Караян (нем. Heribert Ritter von Karajan).
С 1916 года по 1926 год учился в консерватории Моцартеум в Зальцбурге, где проявил желание к изучению искусства дирижирования.
В 1929 продирижировал оперой Рихарда Штрауса «Саломея» в Фестивальном театре Зальцбурга.
С 1929 по 1934 был первым Капельмейстером в городском театре города Ульма в Германии.
В 1933 состоялся его дебют на Зальцбургском фестивале, где он продирижировал музыкой к «Вальпургиевой ночи» (нем. Walpurgisnacht Scene) из оперы «Фауст» Шарля Гуно в постановке Макса Райнхардта. В следующем году там же, в Зальцбурге, впервые встал за пульт Венского филармонического оркестра. В 1933 Караян вступил в Национал-социалистскую партию; это произошло 8 апреля 1933 года в Зальцбурге спустя два месяца после прихода к власти Адольфа Гитлера в Германии.
С 1934 года по 1941 год дирижировал оперными спектаклями и симфоническими концертами в оперном театре Аахена.
В 1935 Караян стал самым молодым Генеральным музыкальным директором (нем. Generalmusikdirektor) Германии, выступал в качестве приглашенного дирижера в Брюсселе, Стокгольме, Амстердаме и других городах.
В 1937 состоялось первое выступление Караяна с Берлинским филармоническим оркестром и в Берлинском государственном оперном театре в опере Бетховена «Фиделио». Огромный успех в 1938 году получило его исполнение оперы Рихарда Вагнера «Тристан и Изольда», берлинская критика назвала его «Чудо-Караян» (нем. Das Wunder Karajan). Он заключил контракт со звукозаписывающей компанией «Дойче Граммофон» (нем. Deutsche Grammophon), первой записью стала увертюра к опере Моцарта «Волшебная флейта» (нем. Die Zauberflöte) с Берлинской государственной капеллой.

Послевоенные годы

В 1946 году в Вене с Венским филармоническим оркестром состоялся первый послевоенный концерт Караяна, затем, советские власти наложили запрет на его выступления в качестве дирижера вследствие его членства в Нацистской партии. Летом этого года он анонимно участвовал в работе Зальцбургского фестиваля. В следующем году ему было разрешено возобновить работу в качестве дирижера.
В 1948 Караян стал художественным руководителем Общества друзей музыки (нем. Gesellschaft der Musikfreunde) в Вене. Дирижировал также в оперном театре «Ла Скала» в Милане. Однако, самой значительной в этот период была его работа с недавно созданным оркестром «Филармония» (англ. Philharmonia Orchestra) в Лондоне. Благодаря ему этот оркестр вошел в число лучших оркестров мира.
В 1951 и 1952 годах дирижировал спектаклями в Байройтском оперном театре.
В 1955 был назначен пожизненным музыкальным руководителем Берлинского филармонического оркестра как преемник Вильгельма Фуртвенглера (нем. Wilhelm Furtwängler). С 1957 года по 1964 год являлся художественным директором Венской государственной оперы. был тесно связан с Венским филармоническим оркестром и Зальцбургским фестивалем, где он основал Пасхальный фестиваль. Продолжал дирижировать и записываться вплоть до своей смерти в 1989 году.

Существует широко распространенное мнение, что Караян обладал даром добиваться от оркестра исключительно красивого звука. Однако, существуют и иные, основанные на эстетических критериях, мнения, которые заключаются в том, что музыка в его манере являла собой чистое механическое исполнение нот и была начисто лишена какой-либо творческой интерпретации и музыкального смысла. Такая музыка больше напоминала исполнение робота, чем художника. Эстетическая природа мысли в его творчестве была практически сведена к нулю. Играя внешне артиста на сцене, Караян совершенно не задумывался над тем, чтобы привнести артистизм в исполняемые им произведения. Этот универсальный стиль привел к тому, что исполнение им различных произведений по-разному принимается слушателями. Для того, чтобы проиллюстрировать это, достаточно привести два аргументированных отзыва из авторитетного Путеводителя по компакт дискам издательства Penguin Books (Penguin Guide to Compact Discs).
О записи Тристана и Изольды Рихарда Вагнера, типично романтического произведения, авторы руководства Penguin писали: «Чувственное Караяновское исполнение Вагнеровского шедевра, утонченно-блестящее, с изумительным звуком сыгранное Берлинским филармоническим оркестром… является первоклассным и наилучшим выбором.»
О Караяновской записи «Парижских» симфоний Йозефа Гайдна те же самые авторы пишут: «Гайдн в исполнении биг-бенда… Безусловно, качество оркестровой игры превосходно. Однако, эти тяжеловесные и неуклюжие вещицы ближе к имперскому Берлину, нежели к Парижу… Менуэты чересчур медленны… Исполнения слишком непривлекательны и не обладают достаточным изяществом, чтобы заслужить искреннюю рекомендацию.»
Караяна критиковали за то, что из всей музыки XX века он исполнял и записывал за редким исключением лишь те произведения, которые были написаны до 1945 года (Густава Малера, Арнольда Шёнберга, Альбана Берга, Веберна, Бартока, Яна Сибелиуса, Рихарда Штрауса, Джакомо Пуччини, Ильдебрандо Пицетти, Артура Онеггера, Сергея Прокофьева, Клода Дебюсси, Пауля Хиндемита, Карла Нильсена и Игоря Стравинского), хотя он записал Симфонию № 10 Дмитрия Шостаковича (1953) дважды, а также исполнил премьеру «Комедии на конец времен» («De Temporum Fine Comoedia») Карла Орфа в 1973.

Некоторые критики, в особенности британский критик Норман Лебрехт, вменяют Караяну в вину то, что он раскрутил разрушительную инфляционную спираль, требуя огромных гонораров за исполнение. Во время пребывания в должности в качестве директора исполнительских организаций, финансируемых за счет общественных средств, таких как Венский филармонический оркестр, Берлинский филармонический оркестр и Зальцбургский фестиваль, он начал платить приглашенным звездам заоблачные гонорары.
С тех пор, как он получил в свое распоряжение оркестры, он заставлял их записывать диски, проявляя аппетиты стервятника в отношении своих потиражных гонораров, а также вплоть до своей смерти повторно записывал свои любимые произведения при возникновении новых технологий (цифровые LP, CD, видеопленки, лазерные диски). В дополнение к созданию трудностей для других дирижеров при записях с его оркестрами, Караян также непомерно увеличивал выплаты себе гонораров.
Во время записи Бетховенского Тройного концерта с Давидом Ойстрахом, Святославом Рихтером и Мстиславом Ростроповичем, Рихтер попросил Караяна сделать еще один дубль, на что Караян ответил: «Нет, нет, у нас нет времени, нам еще нужно сфотографироваться». Это не помешало Ойстраху сказать о Караяне, когда последнему исполнилось 65, что он является «величайшим из ныне живущих дирижеров, мастером в любом стиле».

Кумир публики, красавец маэстро с пышной шевелюрой, голубыми глазами и отточенными жестами, Герберт фон Караян входит, пожалуй, в десятку лучших дирижёров всех времён и народов. Покоривший мир своим волевым искусством, загадочностью и не в последнюю очередь миллионными тиражами грамзаписей, Караян пришёл к славе небезупречным путём. И стал примером того, что многие гении, точно рабы своего неуёмного уникального дара, ради него готовы на всё.

Дважды нацист

В апреле 1933 года в Третьем рейхе был принят закон, по которому все евреи изгонялись с госслужбы без выходного пособия. Тысячи музыкантов из оркестров и оперных театров, преподаватели музыкальных учебных заведений были выброшены на улицу. Все творческие деятели обязаны были зарегистрироваться в Kulturkammer – Имперской палате культуры, учреждённой Геббельсом. Анкета содержала вопросы не только о профессии, но и о расовой чистоте. Данные проверялись. В палате было заведено 250 тысяч досье. «Не прошедшие конкурс» не могли ни печататься, ни выставляться, ни снимать фильмы, ни выступать в оркестре или театре. Германию покинули десятки корифеев, составлявших славу этой страны. Выдающийся дирижёр Отто Клемперер, глава Берлинской государственной оперы, без гроша в кармане просто сел на поезд до Базеля…

На освободившиеся места хлынули чаще всего второразрядные творческие кадры, зарегистрированные в Kulturkammer. Заметим: никто никого не заставлял одновременно вступать в фашистскую Национал-социалистическую рабочую партию Германии (НСРПГ), ибо Гитлер не придавал этому значения. Людей искусства он считал политическими придурками, сказал однажды: «Воображение, которого требует труд художников, лишает их способности мыслить реалистически». Однако многие ринулись в нацистскую партию немедля, чуя опосредованную пользу такого поступка.

Итак, закон о госслужбе был принят 7 апреля. А уже 8 апреля, узнав о нём из газет, написал заявление о вступлении в НСРПГ 25-летний австрийский дирижёр Герберт фон Караян, подававший большие надежды. Он сделал это в Зальцбурге, в Австрии – не в Германии. Ещё до аншлюса! Что толкнуло его на этот шаг? Достаточно заметить, что выдающийся композитор Рихард Штраус, возглавлявший Имперскую музыкальную палату, привилегированный композитор рейха, никогда не был членом НСРПГ! В недавно вышедшей на русском языке книге Эльетты фон Караян «Он был моей жизнью» вдова дирижёра вспоминает, что Караян до конца дней не мог забыть унижений в начале 30-х, когда он в Берлине, полный сил и распираемый артистическим честолюбием, «пешком, километр за километром, обходил все агентства», чтобы получить работу, и всюду получал отказ. Его желание завоевать Германию было столь велико, что – в это почти невозможно поверить – 1 мая 1933 года он вступил в нацистскую партию ещё раз! Теперь уже в Германии. Правда, сам он как-то отшутился, что сделал это, потеряв членский значок, необходимый ему для публичных выступлений.

После войны, во время денацификации (очищения общества от нацистской идеологии и выявления её проводников), уже без шуток утверждал, u1095 что стал наци якобы «не по своей воле». Друзьям говорил, что ему вступить в партию – всё равно что в Альпийский клуб. Но было и откровенное признание: членство в национал-социалистической партии открывало безграничные возможности. Летом 1934 года австриец Караян подал заявление в германскую Имперскую палату культуры, в третий раз подчеркнув свою лояльность к фашистскому режиму. Вскоре его артистическим агентом в Германии стал оберштурмфюрер СС Рудольф Веддер, находившийся на прямой связи с Гиммлером. Карьера пошла как по маслу.

Из греков в варяги

Герберт фон Караян родился в Зальцбурге в 1908 году, в семье врача. Вопреки ходившим в СССР разговорам, что по происхождению он армянин, греческие предки музыканта когда-то жили в Македонии. Звучное «фон» появилось в XVIII веке, когда его деду, богатому торговцу Георгию Караяннису, присвоили в Саксонии рыцарский титул «риттер». Фамилию урезали до Караяна, украсив её благородной приставкой, так что полное имя будущего дирижёра поначалу звучало как Хериберт Риттер фон Караян.

Юноша необычайной одарённости, закончивший зальцбургскую консерваторию Моцартеум, в 21 год получил место первого капельмейстера городского театра Ульма в Германии. А лишившись его, впервые почувствовал себя страшно оскорблённым. «Моё время придёт наверняка, – убеждал он себя, – и я жду его, спокойно и уверенно». Каким образом в том же, 1934 году он сконтактировался с художественным директором города Аахена Эдгаром Гроссе, членом СС, – большой вопрос. Но именно в это время карьерой дирижёра уже занимался эсэсовец Веддер, и во внемузыкальной биографии Караяна с тех пор немало белых пятен. Недаром после войны Караян яростно уничтожал все следы своей причастности к таким интересным знакомым. Это оказалось возможным не до конца: в 1982 году, несмотря на все протесты знаменитейшего дирижёра, были опубликованы некоторые документы, сохранившиеся благодаря берлинской миссии США. Они, во всяком случае, подтвердили факт его двойного вступления в НСРПГ, хотя он называл это недоразумением и подделкой.

Знаменательны слова Караяна, мечтавшего стать музыкальным директором Аахена: «Чтобы занять этот пост, я пошёл бы на любое преступление». Ясно, что в 1934 году он ощутил значительную поддержку сверху: в свои 27 лет потребовал и получил от города Аахена жалованье, превышавшее зарплату самого мэра!

«Хорст Вессель» на фортиссимо

В 1938 году огромный успех имело исполнение оперы Вагнера «Тристан и Изольда» в Берлинской опере. «Вундер Караян!» – писали газеты. Его начал продвигать сам Геринг. Но вот загвоздка: Караян не приглянулся Гитлеру. По самой достоверной версии, фюрер, обожавший Вагнера, знал все оперы этого композитора наизусть. Караян как-то дирижировал «Нюрнбергскими мейстерзингерами»; певец спел не ту реплику, и присутствовавший в зале Гитлер раздражённо списал ошибку на счёт Караяна – ведь тот дирижировал без нот! С тех пор ему вменялось выступать только глядя в партитуру (иногда он демонстративно ставил её на пульт вверх ногами). Но Караян очень старался, и постепенно он, с его идеальной арийской внешностью, послушанием высшим чинам и проявлениями железной воли за пультом, превратился в один из символов фашистской Германии, олицетворяя собой превосходство высшей расы. На репетиции приходил в сапогах. С лёгкостью играл на концертах, посвящённых дню рождения Гитлера. И всё чаще ему приходилось дирижировать агрессивным маршем, названным по имени автора – «Песня Хорста Весселя», официальным гимном национал-социалистической партии. Обычно его исполняли вслед за государственным – «Песней немцев». (С 1945 года «Хорст Вессель» запрещён в Германии Уголовным кодексом.) Долгие десять лет музыкант заканчивал любые письма неизменным «хайль Гитлер». Томас Манн презрительно называл Караяна «лакеем».

О периоде с 1942 по 1944 год дирижёр тоже молчал всю оставшуюся жизнь. К этому времени он развёлся с первой женой, артисткой аахенской оперетты, и женился на Аните Гютерманн, дочери промышленника. Анита оказалась на четверть еврейкой – и на Караяна завели дело; скорее всего, требовали развода, но он отстоял своё право на частную жизнь.

Какой ценой? На фронт его, как угрожали, не отправили, но концертов поубавилось. Впрочем, для Аниты удалось добыть статус почётной арийки (был в Германии и такой). В 1944 году у него возникли большие неприятности из-за исполнения Концерта для оркестра Готфрида фон Айнема (впоследствии крупного австрийского композитора), которого уже несколько раз допрашивали в гестапо по подозрению в сотрудничестве с антифашистами.

В 1945-м Караян, наконец, решил бежать. Может, подобно Лени Рифеншталь, он «распознал в Гитлере демоническое»? Или понял, что близок конец фюрера и настаёт время вместе с партией отвечать за содеянное и ему? У знаменитого дирижёра было, конечно, немало поклонников, в том числе среди военных. Получив (или организовав) приглашение в Италию, чета Караянов с помощью знакомого генерала люфтваффе тайно покинула Германию. Караян в тоске потерял в Италии два года, скрываясь сначала на квартире у друга в Милане, а затем на берегу озера Комо. Ведь его уже разыскивали как нациста. Не будь он дирижёром, его путь лежал бы дальше в Южную Америку или, в худшем случае, в дебри Африки. Но профессия, на которую он поставил, требовала публичности, он надеялся – всемирной. Надо было взвесить силы и принять какое-то решение.

Вундер Караян

Герберт фон Караян родился везучим. В сентябре 1945 года его нашёл майор британской армии, передавший просьбу милостивых победителей выступить в Вене перед солдатами союзнических войск. Правда, там же, в Вене, его всё-таки подвергли подробному допросу, но документы выдали, и он после концерта в жутком вагоне чуть ли не для скота поспешил в самое, как ему казалось, безопасное место в мире – к родителям в Зальцбург. За полгода шагу не сделал из дома. Ведь обвинения, предъявленные ему комиссией союзников по денацификации, были нешуточными: среди прочего – причастность к тайной полиции, доносительство. Однако они были сняты за отсутствием документальных доказательств. К тому же Караян не имел никакого отношения к высылкам и казням. Так что вскоре он вновь стал концертировать. Везде, но только не в Советском Союзе.

К началу 60-х годов Герберт фон Караян довёл свой Берлинский филармонический оркестр, которым руководил пожизненно, до абсолютного совершенства. Выработал с ним особый звук, в котором ледяная воля сочеталась с шёлком линий, а сияние, словно идущее изнутри музыки, заставляло публику буквально цепенеть. В том числе и советскую.

Прошлое было забыто. Оркестр под управлением Караяна гастролировал в СССР трижды: в 1962, 1964 и 1969 годах. Он был настоящий вождь, по-немецки – фюрер. Нет ничего удивительного, что музыканты, боявшиеся авторитарного Караяна, шёпотом сравнивали его с Гитлером. У них и в самом деле было немало общего: целеустремлённость и сосредоточенность, соблюдение дистанции по отношению к простым смертным, аскетизм в общении с женщинами (третья жена Караяна не раз упоминает о его застенчивости), организация восторженных оваций, строгий отбор фотографий для публикаций, следование определённой эстетике: в фильмах с участием оркестра Караяна музыканты посажены рядами – почти аллюзия на ленты Рифеншталь, а прожектора сверху зловеще гуляют, так было перед выходом Гитлера. Оба прекрасно пользовались принципом «разделяй и властвуй»: Караян стравливал две-три звукозаписывающие компании, оркестры – всегда с выгодой для себя. Однако ни тот, ни другой не воровали: доход Гитлера обеспечивала продажа марок с его изображением и книги «Майн кампф»; Караян получал основные средства благодаря своим грамзаписям, производство которых он поставил на поток (его наследство составило 500 млн марок). Уже в цивилизованные времена, входя в здание Берлинской филармонии, он требовал, чтобы служащие выстраивались на лестнице по одному на ступеньке, а он, поднимаясь, каждому подписывал документы. В Берлине, где он никогда не жил, Караян больше всего любил останавливаться в отеле «Савой». Эльетта пишет, что «Савой» с его лепными потолками, колоннами и хрустальными люстрами приятно напоминал её мужу 1938 год и большие газетные заголовки «Вундер Караян».

Ну что же, в конце концов мир, жадно нуждающийся в кумирах, красоте, в редких минутах высокого счастья, простил Герберту фон Караяну всё. Странным образом его обожали политики. Гельмут Шмидт говорил, что этот дирижёр его зачаровывает. А Тэтчер признавалась самому музыканту, что завидует ему, ибо «люди делают всё, о чём бы он ни попросил». Что ж, похоже, Караян стал для политиков идеальным воплощением их мечты о такой власти, когда массы подчиняются благородному вождю по одному мановению палочки, в его случае – дирижёрской. Ах, кабы так и народы…

Кстати...

У дирижёра было немало спортивных увлечений. С 1950 года он сам водил самолёт – сначала это была «Сессна», потом реактивный «Лирджет». С высоты8,5 кмКараян пикировал почти до самой земли, затратив всего полторы минуты. Его последняя, шестая машина Falcon 10 развивала скорость до900 километровв час. На экзаменах он набрал 93 балла – на 4 балла меньше, чем его личный пилот-профессионал. u1042 В 75 лет дирижёр стал брать уроки управления вертолётами. Кроме того, он занимался дайвингом, водными лыжами, купил гоночную яхту.

Его спортивным увлечениям мешали только вдруг возникавшие сильные боли. В детстве он повредил позвоночник, и через много лет это дало о себе знать. Он перенёс даже несколько операций и продолжал выступать, несмотря на физические страдания. Испытывал ли он страдания нравственные? Свидетельств нет. Воспитанный в католической вере, к концу жизни Герберт фон Караян исповедовал дзен-буддизм. Он умер в июне 1989 года.

Герберт фон Караян по происхождению грек, по месту рождения австриец. Его предки, удостоенные дворянства за полезную для Германии деятельность, высоко продвинулись по социальной лестнице.

Тихий, уютный Зальцбург, знаменитый тем, что в городе родился Моцарт, пестрит упоминаниями о музыканте-виртуозе.

Погружение в мир музыки произошло естественным путем: отец Караяна, работая в больнице, играл в оркестре зальцбургской консерватории имени В.А. Моцарта.

С детства играя сочинения маэстро, Герберт добился фантастических результатов. Поступив в университет Вены, Караян одновременно посещает Музыкальную Академию.

Обучаясь мастерству дирижирования, Караян не имел возможности практиковаться. Зато годы обучения принесли ему великолепное знание репертуара. Караяну пришлось буквально прорубать себе дорогу в мире, где молодые дирижеры годами ждали подходящего места.

Выступив в родном городе, он привлек внимание директора ульмского театра, который пригласил к себе неопытного, но горящего желанием всему научиться дирижера.

Мечтая о гораздо больших масштабах нежели провинциальный Ульм, Караян вскоре оказался в стане Ахенского театра.

Слава его крепла, и он все чаще получал приглашения из Вены и Берлина.

Вступив в нацистскую партию, Караян избежал преследования и травли властей. Триумфальное возвращение в Венскую оперу, где он, бывало, студентом руководил воображаемым оркестром, стало новой вехой его карьеры.

Но условия работы в Вене оставляли желать лучшего, поэтому он вернулся в бывшую резиденцию франкских королей.

Приглашение в Берлинскую филармонию упрочило положение дирижера, и хотя не все музыканты любили Караяна, зато все до единого его уважали.

Именно за свои выступления в Берлине музыкант получил прозвище - волшебник Караян.

Получив приглашение в Берлинскую государственную оперу, Караян не торопился соглашаться. Выдвинув ряд условий, он скромно принялся ждать. Он заслужил это право своими магическими концертами.

Впечатлив берлинцев спектаклем «Фиделио», он надолго заслужил любовь публики.

После войны немецким артистам пришлось худо, их мало куда приглашали, а на родину путь был закрыт. Караян был вынужден оставить практику, и жил в Италии, изредка давая концерты.

Тут вмешался господин случай: директору звукозаписывающей фирмы подвернулась пластинка с «Летучей мышью» , которой дирижировал Герберт. В 1947 году Караян с оркестром Венской филармонии сделал несколько удачных записей. Приглашения посыпались, как горох, но Караян выбрал миланскую Ла Скалу, певицей которой в то время была .

Случалось Караяну работать и с Лондонской филармонией, и с Венским симфоническим оркестром. Пластинки опер, которыми дирижировал Караян, быстро расходились.

Подлинным успехом было назначение Каряна бессменным дирижером Берлинского филармонического оркестра.

Интерпретация Караяном произведений всегда вызывала ненависть и восхищение, но на любого ненавистника можно было найти истинного поклонника творчества.

Многие оркестранты сходились во мнении, что музыка наиболее подходит Караяну. Совпадение музыканта и композитора порождало удивительно сильный эффект.

Тщательные репетиции, серьезная подготовительная работа, выверенный подбор солистов - Караян хорошо знал, что в опере мелочей не бывает. Взаимопонимание, которое царило между музыкантами берлинского оркестра и дирижером, было феноменальным. Весь коллектив восхищался тем, как работает маэстро, как ему удается найти подход к каждому музыканту. Страсть и легкость исполнения, которую демонстрировали музыканты, не появлялась изредка, она присутствовала на концертах всегда.

Непринужденность исполнения, самозабвенность, глубокое погружение в произведение для Караяна были необходимы, иначе смерть и забвение.

При упоминании имени Караяна многие вспоминают споры о том, был ли музыкант хорошим дирижером и хорошим человеком?

Правда ли то, что он был груб и капризен, был ли нацистом по убеждению? Для тех, кто профессионально занимается музыкой ответ очевиден - поставь пластинку и реши для себя раз и навсегда.

Вопросы о том, был ли Караян - хорошим человеком и был ли он нацистом - сегодня потеряли свою актуальность, потому что Третий Рейх разрушен, а многие музыканты, с которыми сотрудничал Караян уже не первый год в могиле, а музыка до сих пор живет, всего лишь нужно нажать кнопку «PLAY».

Кроме того, увлечение Караяна итальянской оперой многое говорит о его гражданской позиции.

Организовав Пасхальный фестиваль и принимая участие в Зальцбургском фестивале, Караян повлиял на современный музыкальный мир.

В Америке, куда Караян прибыл состоявшимся дирижером, его ждал успех. Атмосферу портили только журналисты, наперебой спрашивающие Герберта о его политических пристрастиях.

Одержимость музыкой и педантичный подход к организации концертов - остались верными спутниками Караяна до конца жизни.

Музыкальные Сезоны

Многие помнят лицо Караяна, когда он дирижировал шестой частью Немецкого реквиема Брамса. Его словно высеченное из камня лицо, отмеченное временем и страданием: его мучила ужасная болезнь спины. Его порой отчаянный взгляд. Но, несмотря на все это, его жест оставался решительным, вместе с хором он наизусть декламировал стихи Апокалипсиса. Этот драматический и символический образ, кажется, унаследовала от него жена Элиэтт, которая приняла корреспондента в стенах строгой, в спартанском духе виллы в Анифе.

Встреча в Сан-Тропе. Любовь в Лондоне. Успех. Вдова самого знаменитого дирижера рассказывает о триумфах и разочарованиях великого музыканта. С Элиэтт фон Караян беседует Риккардо Ленци.

Mадам Элиэтт, Маэстро верил в Бога?

Он думал, что одного существования недостаточно для оправдания и окончания собственного творчества. В одном я полностью уверена: его сердце, его жизненный выбор, его видение жизни все еще живы во мне.

Каким образом?

Мое присутствие на Зальцбургском фестивале – вид гарантии, как с точки зрения уровня, так и с точки зрения качества исполнителей. В Вене существует Центр Караяна. Там хранятся звуковой архив и фотографические документы. Для австрийской столицы Центр Караяна стал незаменимым местом культурных дебатов. Кроме того, я основала Фонд Элиэтт фон Караян, который располагает призовым фондом для молодых художников. Наконец, 2004-ый год положит начало новым инициативам, которые коснутся Центра Искусств Альберта Вилара в замке Аренберг. Там Венский Филармонический Оркестр и Академия Караяна будут способствовать формированию молодых музыкантов.

Каким был Караян в частной жизни?

О нем ходило множество легенд, не имеющих ничего общего с действительностью. Он был прост, наделен живейшим чувством юмора. Необычайно предан двум своим дочерям, Изабель и Анабель. Никогда не посещал так называемого высшего общества и всегда предпочитал контакт с природой, с собственной семьей, которая отвечала его строгому стилю поведения.

Как Вы встретились с Караяном?

В первый раз в Южной Франции, в Сан-Тропе. Потом в 1952-ом году в Лондоне: я работала фотомоделью для фирмы Кристиан Диор. По национальности я француженка, родилась в Ницце. В ту пору мне было восемнадцать. Один мой друг попросил меня сопровождать его на концерт Караяна в Роял Фестиваль Холле. Про мнению моего друга, дирижер Караян и врач, миссионер и музыковед Альберт Швейцер были на тот момент самыми интересными людьми. Я слушала музыку, сидя в тринадцатом ряду. В конце концерта Герберт повернулся к публике, и мне показалось, что его взгляд на мгновение встретился с моим. После концерта моему другу не терпелось получить автограф, и он попросил меня меня пройти с ним в артистическую. Караян очень мало дорожил условностями. Потом я узнала, что он дал своему секретарю распоряжение пропустить к нему только девушку-блондинку. Так родилась дружба.

А любовь?

Мы гостили в Лондоне у Элизабет Шварцкопф и ее мужа, знаменитого продюсера фирмы EMI Вальтера Легге. Ужинали у камина. Удивительные голубые глаза Герберта отражали пламя: в тот момент я окончательно поняла, что родилась любовь. Несколько месяцев спустя мы с Гербертом, Элизабет с Вальтером слушали органный концерт Швейцера при закрытых дверях. Это было, как если бы мечта материализовалась.

Ваши дочери?

Изабель – актриса, Арабель – музыкант. Они выбрали для себя элитарную публику и элитарную форму художественного выражения, замкнутый образ жизни.

Критики часто спорили о Караяне. В пятидесятые годы, во главе важных музыкальных мероприятий Вены, Берлина, Зальцбурга, Милана и Лондона, он был кем-то вроде генерального музикдиректора Европы. Было неизбежно, что многое написанное о нем не отличалось любезностью...

Может быть. Но я могу гарантировать, что Герберт этого даже не читал. Очень часто то, что писали, имело под собой политическую почву. Он всегда хотел находиться на вершине, выше любой мелочности и подлости. У него было много друзей среди музыкантов, режиссеров, сценографов, и он, как правило, общался с людьми, с которыми работал, даже с самыми простыми. Его внимание было обращено к музыке, и с этой точки зрения его слух был безупречен.

В 1977-ом году его отношения с Италией прервались. Караян потребовал от главного инденданта Ла Скала Паоло Грасси соблюдения условий контрактов некоторых артистов в отношении телевидения.

Бюрократия – не только итальянская проблема. Когда художник начинает чувствовать, что мешают его творческому полету, отношения с собеседником портятся.

В 1967-ом году Караян основал Пасхальный фестиваль в Зальцбурге. Сегодня фестиваль изменился. К лучшему или к худшему?

Клаудио Аббадо работал отлично. Но каждый из нас – дитя своего времени. Герберт один, или со своими сотрудниками, выступал в роли музыкального руководителя, режиссера и сценографа. И в качестве компенсации за всю эту непомерную деятельность требовал символический шиллинг. Нахожу нормальным, что он, концентрируя в своих руках также и организационную власть, умел ускорить темп работы и выпуска дисков.

Он был также первым, кто поставил кино на службу дирижеру, расширив свою деятельность художника-интерпретатора.

Именно я представила ему выдающегося режиссера Анри-Жоржа Клузо, с которым впоследствии он продуктивно работал. Это был интеллектуальный союз, который продлился всю жизнь. Конечно, они ссорились, что естественно между такими мощными личностями. Но, так как Анри хорошо знал музыку, их эстетические и творческие цели совпадали.

Во времена холодной войны Караян выступал с оркестрами ГДР и советскими артистами. Кто-нибудь из них Вам особенно нравился?

Пианист Евгений Кисин. Как-то раз, случайно, мы пошли в Фестшпильхаус в Зальцбурге. Евгений репетировал произведения Равеля: он должен был играть на прослушивании. Он нас даже не заметил. Его звук, такой нервозный, интровертивный, беспокойный, очаровал нас. Герберт – что для него очень редко – разволновался. «Это гений»,- шепнул он мне в полумраке, и по его щеке скатилась слеза. Караян был первым, кто пригласил Кисина выступать на Западе.

В последние годы жизни Маэстро часто обращался к симфониям Брукнера. Почему?

Думаю, что его привлекало брукнеровское чувство структуры, монументальная архитектура, которые заставляли его чувствовать ближе к тому что «выше» жизни, человеческого существования. Помню, что как-то раз, после концерта, посвященного музыке великого композитора, мы посетили подземелья аббатства в Санкт-Флориане, неподалеку от Ансфельдена, где Брукнер учился, играл и где был похоронен, прямо под большим органом. В Санкт-Флориане есть кладбище, похожее на крипты братьев-капуцинов в Палермо или Риме: огромное количество костей, выложенных в геометрических формах. Это был момент глубокого, душераздирающего волнения.

Караян был также великим интерпретатором музыки Сибелиуса...

То, что связывает Сибелиуса с Брукнером, так же как Море Дебюсси с Альпийской симфонией Рихарда Штрауса, - глубокое чувство природы и ее звуков. Но Караян-пантеист мог бы стать героем отдельной книги.

Не говоря уже о его Бетховене. В распространенном представлении образ художника и образ интерпретатора часто сливаются. Запись девяти бетховенских симфоний, сделанная в 1963-ем году, разошлась в Италии в количестве 55 тысяч экземпляров.

Не думаю, что существует другой исполнитель, который имел бы подобный успех тогда, когда с момента его смерти прошло пятнадцать лет. А также до сих пор служил бы примером молодым поколениям.

Может быть, Фрэнк Синатра.

Он очень симпатичный. И действительно обаятельный.

Во время традиционного венского новогоднего концерта 1987-ого года Караян поразил всех своей ностальгической интерпретацией вальсов и полек. Казалось, что музыка Штраусов, отца и сына, была услышана в духе Пруста...

Герберт всегда стремился очистить от банальности самые известные вещи. Тремоло струнных в вальсе На прекрасном голубом Дунае напоминает больше о Брукнере, чем о Вене времен больших балов. Еще одним проявлением его юмора было, когда он, импровизируя, приблизился к микрофону, чтобы пожелать счатья в Новом Году. По техническим проблемам микрофон не работал. «Год начинается просто отлично»,- сказал он, вызвав чувство радости у публики. С того момента все дирижеры, которые сменяли друг друга по этому торжественному случаю, искали возможность продемонстрировать собственное остроумие. Но они не обладали спонтанностью и легкостью Караяна. Все казалось обычным, задуманным заранее.

Если бы Караян прожил больше, какие замыслы он бы осуществил?

Он всегда смотрел в будущее. Хотел дирижировать Нормой Беллини, Второй симфоний Малера, Кармина Бурана Орфа. Последнюю вещь он исполнил в Ла Скала, но не записал. И потом, он хотел записать в Торонто некоторые концерты Баха с Гленом Гульдом и Берлинским Филармоническим.

Это не осуществилось, потому что Гульд умер.

Какие коллеги пользовались его уважением?

Среди прочих, Клаудио Аббадо. Но особенные уважение и нежность он питал к японцу Сейджи Озава.

Какими писателями и художниками восхищался Ваш муж?

Если я назову только несколько имен, я не смогу выразить смысл его выбора. О его литературных вкусах можно было бы написать целую книгу.

Отношения Караяна с Вильгельмом Фуртвенглером, его предшественником на посту руководителя Берлинского Филармонического?

Об этом много написано, может быть, слишком много. Могу сказать, что Герберт очень любил его как дирижера.

Очень нелегкий вопрос: всегда думали, что Караян стал членом нацисткой партии не потому, что был согласен с нацистской идеологией, но чтобы иметь возможность продолжать свою дирижерскую деятельность. Каково Ваше мнение?

Не могу ответить. В то время, в 1935-ом году, я была слишком маленькой и не была свидетелем этого факта.

Мадам Элиэтт, сожалеете ли Вы о чем-либо?

Я считаю, что на мою долю выпало огромное счастье встретить этого человека. Я никогда бы не смогла пожаловаться на то, что подарила мне жизнь.

На фото:
Герберт фон Караян
могила Караяна