Философская повесть: «Кандид» Вольтера (И. В. Кабанова). «Кандид» Вольтера. Анализ и пересказ Французский философский роман XVIII века: самосознание жанра

«Кандид» Вольтера - философская сатирическая повесть, которая была создана в середине восемнадцатого века, но некоторое время запрещалась в силу немалого количества непристойных сцен. В произведении идет речь об оптимизме и пессимизме, людских пороках и вере в лучшие качества человека.

История написания

Вольтер - французский писатель Им создан ряд философских художественных произведений, не лишенных острой обличительной сатиры. Вольтеру крайне не нравилось могущество церкви, о чем он не раз высказывался. Он был ярым борцом против идеализма и религии и опирался в своих философских трактатах исключительно на научные достижения.

Что же касается такого абстрактного понятия, как «счастье», то, дабы изложить свою позицию относительно этого непростого вопроса, Вольтер написал приключенческую историю об оптимисте Кандиде, который, несмотря на все удары судьбы, не утратил веру в добро, искренность и честность. В основу этого произведения легло реальное событие - землетрясение в Лиссабоне. Именно страшное природное явление занимает центральное место в одной из самых известных повестей, которые написал Вольтер.

«Кандид, или Оптимизм» - это произведение, от которого автор несколько раз отказывался, утверждая, что оно якобы не принадлежит его перу. Тем не менее в повести присутствует характерная для Вольтера сатира. «Кандид» является одним из лучших произведений французского просветителя. О чем же поведал читателям в этой повести Вольтер? «Кандид», анализ которого будет представлен ниже, - это история, которая может показаться на первый взгляд не более чем веселой и занимательной. И только при детальном рассмотрении можно обнаружить глубокую философскую мысль, которую стремился донести до своих современников Вольтер.

«Кандид»: краткое содержание

Главный герой этой повести - чистый и неиспорченный юноша. Своему оптимистическому взгляду на жизнь он обязан учителю, которые с детских лет убеждал его в неизбежности счастья. Панглосс, а именно так звали этого одухотворенного философа, был уверен, что живет в лучшем из миров. Горевать нет никаких оснований.

Но однажды Кандида изгнали из родного замка. Виной тому была прекрасная Кунигунда, дочь барона, к которой тот был отнюдь не равнодушен. И герой стал скитаться по всему миру, мечтая лишь об одном - воссоединиться со своей возлюбленной и познать настоящее счастье. В том, что оно все же существует, Кандид ни на минуту не сомневался, несмотря на все напасти и невзгоды.

Приключениям героя некую сказочность придал Вольтер. Кандид, спасая Кунигунду, то и дело убивал кого-то. Совершал он это вполне естественно. Как будто убийство является самой типичной деятельностью для оптимиста. Но жертвы Кандида волшебным образом оживали.

Многому Кандид научился. Немало он познал горя. Ему удалось воссоединиться с Кунигундой, правда, лишь после того, как девушка утратила всю свою былую привлекательность. Кандид обрел дом и друзей. Но что такое счастье, ему было все еще неведомо. До тех пор, пока однажды истину ему не открыл незнакомый мудрец. "Счастье - это ежедневный труд", - заявил странствующий философ. Кандиду ничего не оставалось, как поверить и приступить к возделыванию своего небольшого сада.

Композиция

Как уже было сказано, на написание этой повести после знаменитого лиссабонского землетрясения был вдохновлен Вольтер. «Кандид, или Оптимизм» - произведение, в котором историческое событие служит отправной точкой. В композиции оно занимает центральное место. Именно при изображении землетрясения события в повести достигают своей кульминации.

После изгнания из замка и до стихийного бедствия Кандид скитается по свету бесцельно. Землетрясение активизирует его силы. Кандид Вольтера становится благородным героем, готовым на все ради того, чтобы вызволить даму сердца. А Кунигунда тем временем, обладая неземной женственной красотой, вызывает у мужчин далеко не лучшие помыслы. Болгарский еврей похищает ее и делает своей наложницей. Великий инквизитор тоже не остается в стороне. Но вдруг появляется Кандид и уничтожает как первого, так и второго. Впоследствии герой избавляется и от брата своей возлюбленной. Напыщенного барона якобы не устраивает происхождение освободителя прекрасной Кунигунды.

Кандид Вольтера напоминает рыцаря Сервантеса благородством, чистотой помыслов. Но философская идея произведения имеет мало общего с позицией великого испанца.

Эльдорадо

Политической подоплеки также не лишена книга «Кандид». Вольтер отправляет своего странника бродить по свету. Тот становится свидетелем Кандид посещает европейские города, Южную Америку, страны Ближнего Востока. Он наблюдает военные действия испанцев против иезуитов, жестокие нравы современников Вольтера. И начинает постепенно осознавать, что учитель-оптимист не преподнес ему ни одного стоящего урока. Все его разглагольствования о красоте этого мира не стоят и ломаного гроша…

Но все же не лишает своего героя последней надежды Вольтер. Кандид то и дело слышит рассказы о прекрасном крае, в котором люди не знаю горя и печали, имеют все, что им необходимо, не злятся, не завидуют и уж тем более не убивают.

Кандид Вольтера, к слову сказать, носит символическое имя. Оно означает «простодушный». Кандид попадает в мифическое государство, в котором все жители счастливы. Они не просят у Всевышнего материальных богатств. Они лишь благодарят его за то, что уже имеют. Этот сказочный край Вольтер в своей философской повести противопоставляет реальному миру. Люди, которых встречает Кандид на протяжении всего повествования, независимо от своего социального положения, не ведают о том, что такое счастье. Нелегко живется и простым людям, и знатным особам.

Оказавшись в мифической стране, Кандид решает вернуться в свой безрадостный мир. Ведь он должен в очередной раз спасти Кунигунду.

Пессимизм

Оптимизму Кандида противопоставлен пессимизм его сопровождающего. Мартен верит лишь в то, что люди погрязли в пороках, и уже ничто не может их изменить в лучшую сторону. На какой философской идее основывается произведение, которое написал Вольтер? «Кандид», содержание которого изложено выше лишь вкратце, способно убедить в том, что этот мир на самом деле уродлив. Вера в добро может лишь погубить человека. Кандид, будучи личностью искренней, доверяет мошенникам и проходимцам, в результате чего его положение с каждым днем становится все печальнее. Его обманывает купец. Благородные поступки в обществе не ценятся, и Кандиду грозит тюрьма.

Венеция

О чем стремился сказать в философской повести Вольтер? «Кандид», краткое содержание которого представлено в это статье, является историей, которая может произойти и в современно обществе. Герой Вольтера отправляется в Венецию в надежде найти там свою возлюбленную. Но и в независимой республике он становится свидетелем человеческой жестокости. Здесь он встречает служанку из замка, в котором провел он свое детство. Женщину заставила нужда пойти на крайний шаг: она зарабатывает на жизнь проституцией.

Жизнерадостный венецианец

Кандид помог женщине. Но деньги, которые он ей отдал, не принесли счастья. Герой все же не оставляет надежды найти счастье или хотя бы встретить человека, который его познал. И потому судьба сводит его с венецианским аристократом, который, по слухам, всегда пребывает в жизнерадостном настроении и не ведает печали. Но и здесь Кандида подстерегает разочарование. Венецианец отвергает красоту и находит счастье лишь в недовольстве окружающими.

Жизнь на ферме

Стоит сказать, что Кандид постепенно разочаровывается в философии абсолютного оптимизма, но не становится пессимистом. В повести изложены две противоположные точки зрения. Одна принадлежит учителю Панглоссу. Другая - Мартену.

Кандиду удалось выкупить из рабства Кунигунду, а на оставшиеся деньги приобрести маленькую ферму. Здесь они в завершение своих злоключений поселились, но душевной гармонии достигли не сразу. Пустословие и философские разглагольствования стали постоянным занятием обитателей фермы. Пока однажды Кандида не навестил счастливый старец.

«Надо возделывать сад»

Лейбниц породил философскую идею о всеобщей гармонии. Французскому писателю импонировало мировоззрение немецкого мыслителя. Однако после землетрясения Вольтер издал поэму, в которой полностью отверг учение о равновесии добра и зла. Окончательно развенчать теорию Лейбница просветителю удалось в повести о приключениях Кандида.

«Надо возделывать сад» - именно эту мысль с помощью одного из персонажей излагает в последней главе Вольтер. «Кандид, или Оптимизм», краткое содержание которого дает лишь общее представление о философской идее автора, - произведение, которое следует прочитать если не в оригинале, то хотя бы полностью, от корки до корки. Ведь душевные терзания вольтеровского героя известны и современному человеку. Счастье - неуклонный и постоянный труд. Размышления и рассуждения о смысле жизни могут привести лишь к отчаянию. На смену созерцанию непременно должно приходить действие.

«Кандид, или Оптимизм» — философская повесть Вольтера. Написана летом и осенью 1758 г. и в начале 1759 опубликована в Женеве постоянными издателями Вольтера братьями Крамерами. В последующие годы переиздания появляются по всей Европе, несмотря на попытки цензурных преследований; популярность книги растет. «Кандид, или Оптимизм» — самая известная среди так называемых философских повестей Вольтера. Во Франции из-за отсутствия в языке слова «повесть» эту группу произведений принято называть романами. В связи с «Кандидом» этот термин иногда употребляется еще и из-за относительно большого (по сравнению с другими философскими повестями Вольтера) объема. Так, Ф.М. Достоевский устами одного из своих героев говорит: «Это роман философский и написан, чтобы провести идею».

Ядро каждой из философских повестей Вольтера составляет доказательство или опровержение некой исходной философской идеи. В «Кандиде» лейбницианская идея опровергается всем ходом событий и высмеивается в карикатурной фигуре философа Панглосса, чья излюбленная сентенция «Все к лучшему в этом лучшем из миров» повторяется в самые неподходящие моменты, когда герои оказываются особенно беспомощными перед торжествующим злом. В мире, изображенном в «Кандиде», правит именно зло: феодальное самодурство, религиозный фанатизм, всевозможные зверства, рабство, нищета и т.д. Единственный оазис справедливости и благополучия — утопическое государство Эльдорадо — не меняет этой картины, а скорее служит исключением, подтверждающим правило, так как существование его гарантировано лишь полной изоляцией от остального мира.

При всем том «Кандид, или Оптимизм» Вольтера, исполненный скепсиса, злой иронии, язвительности, не скатывается в пессимизм благодаря мощному карнавально-смеховому началу. Вольтер не испытывает сочувствия к своим героям: какие бы злоключения их ни преследовали, повествование сохраняет неизменно язвительный тон. В соответствии с карнавальной традицией акцентирования гротескно-телесного низа, все несчастья как правило сосредоточены «ниже пояса»: пинки в зад, порка, изнасилование, отрезание ягодицы и т.п. Приключения Кандида, немотивированно забрасывающие его в самые отдаленные страны и сталкивающие с разнообразнейшими людьми от монархов до бродяг — сверху до низу по всей социальной лестнице, выдержаны в духе плутовского романа. При этом сюжетная основа произведения — любовь Кандида и Кунигунды, их насильственное разлучение, долгие скитания героя в поисках возлюбленной и финальное воссоединение — связаны уже совсем с другой литературной традицией — куртуазной, которая не развивается, а пародируется с помощью элементарного трюка — фабула развернута в реальном времени, которое должны были бы занять все описанные перипетии. Рыцарский роман этого не предполагал, время в нем было неподвижно и герои встречались такими же юными, какими и расставались, независимо от того, насколько долог был их путь друг к другу. Герои же Вольтера воссоединяются по прошествии многих лет, и если сам Кандид просто превратился из наивного мальчика в зрелого мужчину, то Кунигунда за это время постарела и утратила всякую привлекательность. В финале Кандид вовсе не хочет жениться на ней, и делает это исключительно из сословной гордости: в начале повести барон-отец не потерпел интрижки дочери с простолюдином и пинком выгнал его из замка, а в финале барон-брат, потерявший замок и состояние, твердит, как попугай, о своем происхождении и все еще пытается помешать свадьбе, которая уже никому, кроме самой Кунигунды, не нужна.

Социальный момент придает «Кандиду» Вольтера глубоко личный смысл. Выходец из третьего сословия, Вольтер в молодости немало претерпел от аристократического чванства — принятый в качестве восходящей литературной звезды во многих домах, он мог подвергнуться там любому оскорблению вплоть до избиения. Поэтому с детства обласканный в семье барона, а затем с позором изгнанный из замка Кандид был автору по-человечески близок, да и идейный пафос повести характерен для зрелого Вольтера. Будучи по философским взглядам деистом, писатель воспринимал царящее в мире и изображенное в «Кандиде» зло, а следовательно и возможное противодействие ему, прежде всего как дело рук человеческих. Долгие годы своеобразным девизом, без которого не обходились даже многие личные письма Вольтера, было требование: «Раздавите гадину!» (читай: аристократов). После «Кандида» в этом качестве выступает куда более конструктивный финальный призыв героя: «Надо возделывать наш сад».

«Кандид» Вольтера. Анализ и пересказ

Критика философии «оптимизма» стала центральной темой «Кандида» (1759)—самого значительного создания Вольтера.

В «Кандиде» сохраняется схема любовно-авантюрного романа, восходящая еще к роману поздней античности. Все атрибуты этого романа налицо: любовь и разлука героев, их странствия по свету, приключения, невероятные опасности, каждый раз угрожающие их жизни и чести, и счастливое их воссоединение в конце. Но у Вольтера эта схема пародируется. В отличие от героинь старого романа вольтеровская Кунигунда выходит из жизненных переделок изрядно потрепанной. Она не сохранила ни невинности, ни красоты. Эпилог романа, когда Кандид женится на Кунигунде, подурневшей и состарившейся (у нее морщинистые щеки, воспаленные глаза, иссохшая шея, красные потрескавшиеся руки), носит издевательский характер. На протяжении всего повествования возвышенные чувства героев нарочито снижаются.

Эпизод в Буэнос-Айресе по смыслу своему трагичен: он является реминисценцией истории пребывания Манон Леско и кавалера де Грие в Новом Свете, о которой рассказывает Прево в своем знаменитом романе. Кунигунде предстоит стать женой отвратительного губернатора, а Кандида ждет костер. Но само имя губернатора Буэнос-Айреса — Дон Фернанда-де Ибараа-и Фигеора-и-маскарис-и-Лам-пурдос-и-Суза — вызывает улыбку и мешает воспринимать этот эпизод всерьез.

Дерзко пародийна история злоключений старухи. Ей пришлось пережить рабство, насилие, ужасы русско-турецкой войны, ее чуть-чуть не съели умиравшие от голода янычары, которые, однако, сжалившись над ней, ограничились тем, что вырезали у нее половину зада. О трагических и горестных происшествиях Вольтер рассказывает весело, без всякого сочувствия к своим героям. Они должны скорее забавлять, чем печалить. Вот характерный пример: «Мавр схватил мою мать за правую руку,— сообщает старуха,— помощник капитана за левую, мавританский солдат взял ее за ногу, один из наших пиратов тащил ее за другую. Почти всех наших девушек тащили в эту минуту в разные стороны четыре солдата». Этот эпизод перекликается с рассказом Кунигунды о том, как ее любовь делят по дням недели великий инквизитор и богатый еврей Исахар и спорят о том, кому должна принадлежать Кунигунда в ночь с субботы на воскресенье — Ветхому или Новому завету. Люди превращаются у Вольтера в предметы неодушевленные, это куклы, марионетки, душа у которых вынута. Поэтому мы и не можем сочувствовать им.

Смысл иронии Вольтера не однозначный. Вольтер пародирует не только любовно-авантюрный роман, он пишет пародию и на жанр буржуазного романа XVIII века, в особенности английского, в котором впервые жизнь частного человека стала изображаться без вся-кого комического гротеска, как нечто важное, значительное, достойное поэзии. Вольтер, напротив, был убежден, что частная жизнь не может быть серьезной темой искусства.

В «Кандиде», как и в других повестях Вольтера, главное — не частная жизнь героев, а критика общественных порядков, злая сатира на церковь, суд, королевскую власть, феодальные войны и т. д. Классическое определение романа как эпоса частной жизни к прозе Вольтера не приложимо, ибо ее содержание — не частная судьба, а философская идея, касающаяся мира в целом.

Вольтер создает особое искусство мысли, где за столкновением людей стоит столкновение идей и где развитие сюжета подчиняется не логике характеров, а логике философских положений. В своих повестях он не стремится сохранить иллюзию правдоподобия, ему важна не бытовая правда, а философская — правда общих законов и отношений действительного мира. Так действие в «Зади-ге» происходит одновременно и в древнем Вавилоне и в современной Вольтеру Франции. Отсюда множество анахронизмов и злободневных политических намеков. Сближая прошлое и настоящее, восточную экзотику и современные нравы, Вольтер не только ос-траняет знакомое и привычное, но и выявляет существенное, из каждого жизненного факта извлекает его философский смысл. Образы Вольтера не столько воспроизводят те или другие жизненные факты, сколько выражают мысль писателя по поводу этих фактов, становятся воплощением определенной философской идеи.

Не умея еще увидеть связь между судьбой индивида и общим ходом истории, и потому показать через частную судьбу общество в целом (это явилось открытием реализма XIX века), Вольтер сохраняет ироническую дистанцию по отношению к материалу, давая ощутить читателю, что его мысль с каждым отдельным событием, поворотом сюжета, образом никогда целиком не совпадает. Между философской идеей и сюжетом у Вольтера больший или меньший зазор. В некоторых повестях Вольтера (например, в «Вавилонской принцессе») любовная история — всего лишь рамка для сатирического обозрения жизни и нравов Европы XVIII века. В «Кандиде» связь частной истории и философской идеи теснее, но и здесь ирония, пронизывающая повествование, указывает на то, что читателю не следует принимать всерьез любовь Кандида и Кунигунды. Подлинное содержание романа, его настоящий сюжет в другом — в поисках Кандидом истины, в приключениях самой мысли. Кандид не только любящий, как и ЗаДИ1\ он прежде всего философ, стремящийся из каждого жизненного столкновения извлечь смысл более широкий, увидеть каждый отдельный факт в связи с другими фактами, с миром в целом.

Уже с самого начала романа вводится образ Панглосса — учителя и воспитателя героя, последователя философии Лейбница —-Попа, утверждающего, что наш мир — лучший из возможных миров, и если в нем сейчас еще не все хорошо, то, бесспорно, все идет к лучшему. Панглоссу приходится плохо. Он заболевает сифилисом. Кандид встречает своего учителя, покрытого гнойпыми язвами, с безжизненными глазами, с кривым ртом, изъязвленным носом, с черными зубами, глухим голосом, измученного жестоким кашлем, от которого он каждый раз выплевывает по зубу. Но и в ртом жалком состоянии он продолжает уверять Кандида, будто все в этом мире устроено наилучшим образом и сам сифилис есть необходимый компонент прекраснейшего из миров. Своим личным опытом Панглосс пренебрегает, потому что опыт этот случайный, а он философ, и никакие личные несчастья и невзгоды не способны поколебать его взгляды. И даже тогда, когда происходит лиссабонская катастрофа, и бедного Панглосса португальские иезуиты решают повесить, он остается верен себе, «ибо Лейбниц не мог ошибаться и предустановленная гармония существует».

Но широкая панорама действительности, развернутая в романе, находится в кричащем противоречии с философией «оптимизма». Предустановленная гармония складывается из сифилиса, костров инквизиции, из тридцати тысяч жертв лиссабонской катастрофы и трехсот тысяч убитых во время семилетней войны, рабства и жесточайшей эксплуатации негров, насилия, обмана, грабежа. Вольтер иронически поясняет: «чем больше отдельных частных зол, тем лучше все идет в целом».

При описании всех этих зол, несчастий, страданий комический тон у Вольтера сохраняется, ибо сами носители зла смехотворны — они марионетки, но социальные силы, стоящие за их спиной, не смешны, они страшны. «Наш мир,— писал Вольтер,— арена кровавой трагедии и самой смехотворной комедии». Комическое переходит в трагическое, трагическое в смешное. Губернатор Буэнос-Айреса — фигура комическая, но то, что дает ему силу и власть, уже совсем не смешно, а серьезно. Но у Вольтера есть всегда и обратное движение — само серьезное смехотворно. Комическая фигура губернатора дискредитирует и те силы, которые она воплощает. Э™ силы сегодня страшны и для героев «Кандида» опасны, но они уже отменены самим ходом истории — они неразумны. -Это значит, что Вольтер возвышается над настоящим и смотрит на него из будущего. Меняются масштабы — то, что кажется значительным, становится ничтожным, что казалось страшным — смешным. Вольтер один и тот же предмет изображает как бы с двух разных точек зрения. Прием этот был использован в «Микромега-се», где Вольтер показывает землю через увеличительное и через уменьшительное стекла одновременно. В начале повести, описывая порядки Сириуса, Вольтер рисует лишь забавно остраненными, до грандиозных масштабов преувеличенными хорошо знакомые читателю нравы Франции XVIII века. А когда Микромегас совершает космическое путешествие и прибывает на нашу планету, автор смотрит на землю глазами своего героя, для которого Тихий океан всего лишь небольшая лужа, а человек — крошечная козявка, невидимая простым глазом. В «Микромегаее» это наглядно, в «Кандиде» скрыто.

В романе много злободневных намеков, затрагиваются реальные события и люди (Фридрих II, английский адмирал Бинг, журналист Фрерон, лиссабонская катастрофа, Парагвайское государство иезуитов, семилетняя война и т. д.). Современные Вольтеру люди и события изображены, однако, в гротескно-фантастической форме, выступают в чужом одеянии, и если даже называются прямо, то вплетенные в общую ткань романа сами становятся в один ряд с полуфантастическими существами и событиями. Сказочная страна Эльдорадо находится на вольтеровской карте где-то неподалеку от Парагвайского государства иезуитов. Это придает вполне реальному Парагваю фантастическую окраску. Зато фантастика благодаря этому приобретает достоверность. Реальное и фантастическое у Вольтера сближены, границы между ними подвижны.

В Эльдорадо вещи самые естественные и самые фантастические вызывают одинаковое удивление героев. Кандиду так же трудно поверить в то, что здесь нет монахов, которые поучают, спорят, управляют, строят козни и сжигают инакомыслящих, как и в фонтаны ликеров из сахарного тростника, обложенные драгоценными камнями, которые здесь ценятся не больше, чем в других странах булыжник. В Эльдорадо естественное представляется фантастичным, потому что в Европе фантастическое стало естественным. В Англии толпа спокойно взирает на убийство адмирала Бинга, казненного только за то, что он не убил достаточное количество людей, но в этой стране привыкли к тому, что время от времени расстреливают какого-нибудь адмирала, чтобы придать бодрости другим.

Реальное у Вольтера фантастично, ибо оно не отвечает логике разума; разумное тоже фантастично, ибо не находит опоры в самой действительности.

Логика и жизнь у Вольтера противоречат друг другу. Это определяет само построение романа, его композицию. Эпизоды в «Кандиде» сцеплены как в приключенческом романе — на основе случайности. Люди — песчинки, их несет поток жизни и бросает в разные стороны. Каждый эпизод — полная неожиданность и для героев и для читателя, он не имеет внутренней мотивировки, не вытекает из характеров, ничем не подготовлен. Из Голландии Кандид и Панглосс отправляются в Лиссабон. Все, что с ними происходит по пути, цепь случайностей: буря, землетрясение в Лиссабоне и т. д. Но каждое событие в то же время имеет у Вольтера и свою логику, оно как бы заранее задано, подчинено философской идее — развенчанию философии оптимизма. Так, буря возникает в романе как полемический аргумент, опровергающий учение Панглосса. «Пока он рассуждал,— говорит Вольтер,— воздух потемнел, ветры задули со всех четырех сторон и корабль был застигнут ужаснейшею бурей в виду Лиссабонского порта». Слова «пока он рассуждал» придают этой фразе иронический характер. Вольтер разрушает иллюзию правдоподобия, не заботится о том, чтобы читатель поверил в истинность происходящего, ведь «Кандид» — роман философский и главное в нем движение самой мысли, решение философской проблемы. Но смысл иронии шире: обнажая прием, демонстративно подчеркивая, что связь эпизодов всецело подчинена произволу автора, Вольтер иронизирует и над собственным художественным принципом, над самой философской идеей. Он строит свой роман, как Панглосс свою философию,— не считаясь с жизнью.

Идея и факт разлучены, отношения между ними у Вольтера подчеркнуто резки. Идея слишком философски обща, она над миром, действительность бездуховна, эмпирична, алогична, законы разума к ней не приложимы. Ирония в «Кандиде» обоюдоострая — она над действительностью, которая не отвечает идее, она и над идеей, если она противоречит жизни, не совпадает с ней. Ирония указывает на то, что идея должна овладеть действительностью, что действительность должна быть перестроена в соответствии с идеей. Это главная мысль «Кандида», она пронизывает и каждую клеточку вольтеровского повествования и роман в целом.

Сталкивая Кандида с жизнью, Вольтер заставляет своего героя разочароваться в философии оптимизма. После встречи с негром, который рассказывает о том, как бесчеловечно обращаются с его соплеменниками европейские колонизаторы, Кандид восклицает: «О, Панглосс, ты не предвидел этих гнусностей. Конечно, я отказываюсь от твоего оптимизма». Негр — это, конечно, всего лишь последнее звено в общей цепи зла, открывшегося взору героя. И все же встреча с негром знаменательна. Важно то, что не своя судьба, а чужая, не стихийное бедствие, а социальное неустройство заставили Кандида окончательно отказаться от философии «оптимизма». Мировое зло для Вольтера есть прежде всего зло социальное.

От оптимизма Панглосса Кандид приходит к пессимизму Мартена, другого философа, который теперь становится его спутником. Мартен — прямая противоположность Панглоссу: он не верит ни в божественный разум, ни в лучший из возможных миров, полагая, что не бог, а дьявол правит миром, что жизнь протекает «в летаргии скуки или в судорогах беспокойства» и зло неизбежно, так как заложено в самой природе вещей, в самом человеке.

Дальнейшие странствия героя только подтверждают мрачную философию Мартена — кругом зло, горе и страдания. И несмотря на это, Кандид не может до конца согласиться с ней.

Основной вопрос остался для Кандида нерешенным. Он по-прежнему не знает, что такое мир и что такое человек и каково место человека в мире. Когда Мартен и Панглосс спорили о метафизике и морали, Кандид оставался безучастным — «ни с чем не соглашался и ничего не утверждал».

Дело все в том, что с философией Панглосса Кандид порвал прежде всего потому, что не мог примириться с мыслью, что зло, его окружающее, естественно и нормально. Недаром чувство глубокого сострадания и возмущения, вызванное рассказом негра, было последней каплей, переполнившей чашу его терпения. Он не может признать, что все идет хорошо, когда на самом деле все идет плохо. «Мнение о лучшем из возможных миров,— писал Вольтер,— не только не утешает, оно ввергает в отчаяние».

Но и философия Мартена для Кандида неприемлема. При всей противоположности философии оптимизма она совпадает с ней в своих последних практических выводах. Как и Панглосс, Мартен зовет к примирению со злом, поскольку оно неискоренимо. «Будучи твердо убежден, что зло везде одинаково, он с терпением переносил все».

Философы спорят, а зло торжествует. Кандид ищет ответа на вопрос «что же делать», как искоренить зло. Лучший философ Турции дервиш призывает героя «молчать», «не вмешиваться». Эт0 очень близко тому, что говорил ангел Иезрад Дадигу. «Но» ЗаДи" га в «Кандиде» расшифровывается: «Но, преподобный отец,—

сказал Кандид,— ужасно много зла на земле». «Так что же,— сказал дервиш.— Кому до этого какое дело? Когда султан посылает корабль в Египет, заботится ли он о том, хорошо или худо корабельным крысам?»

Дервиш не отрицает ни разумности мира, ни наличия в нем зла. Но он убежден, что зло существует лишь по отношению к человеку, а бога так же мало заботит судьба человека, как султана — судьба корабельных крыс. Философия дервиша опровергает мнение о лучшем из возможных миров, ибо мнение это основывается на догмате о человеке, как центре мира и земле как центре мироздания. Вольтер зло шутит над антропоцентризмом Панглосса, утверждающим, что «камни образовались для того, чтобы их тесать и чтобы из них строить замки», а свиньи созданы, чтобы мы ели свинину круглый год. Еще в «Микромегасе», написанном раньше «Кандида», учение о земле как центре мироздания и человеке как хозяине мира вызывало гомерический хохот обитателей Сириуса и Сатурна, ибо в их глазах земля — только комок грязи, а человек — букашка, которую можно разглядеть лишь под микроскопом. И хотя дервиш не дает Кандиду нового ответа на вопрос «что же делать», поэтому его философия и не может явиться конечным выводом романа (практически она совпадает с учением Панглосса, со взглядами Мартена — зовет к резиньяции и примирению), все же она — необходимая ступенька на пути к истинному решению проблемы.

По притче дервиша о корабле и крысах выходит, что бог от человека отстранился, а следовательно, человеку нельзя уповать на бога, а надо рассчитывать на самого себя. Правда, сам дервиш таких выводов из ввовй нритчи не делает, но их вделают герои романа.

За встречей с дервишем следует встреча со стариком-садово-дом, оказавшимся первым счастливым человеком на долгом пути странствий героев. «У меня только двадцать арпанов земли,— рассказывает старик,— я возделываю их сам с моими детьми; работа гонит от нас три больших зла: скуку, порок и нужду». Возвращаясь на ферму, Кандид глубокомысленно рассуждал: «я знаю, надо возделывать наш сад» Эта формула примиряет всех героев романа — Кандида, Панглосса и Мартена, но каждый из них вкладывает в нее свой смысл, отвечающий его взглядам на мир.

«Вы правы,— сказал Панглосс,— когда человек был помещен в сад Эдема, то это было ut operaretur eum, чтобы и он работал. Это доказывает, что человек рожден не для покоя». В устах Панглосса слово «сад» сливается с образом райского сада, и таким образом эта формула оказывается выражением его прежней философии: жизнь подобна раю, все к лучшему в этом лучшем из миров, но и в раю надо работать, ибо труд — необходимый компонент, условие прекрасного мира.

Иначе понимает эту формулу Мартен: «Будем работать без рассуждения, это единственное средство сделать жизнь сносной». Зло неискоренимо, Мартен не верит в возможность изменения мира поэтому «будем работать без рассуждений») и в труде видит только средство, способное разогнать скуку и нужду отдельного частного человека. Под словом «сад» Мартен подразумевает всего лишь тот участок земли, на котором до сих пор трудился Кокам-6о и «проклинал свою судьбу».

Для Кандида формула «надо возделывать наш сад» имеет смысл более широкий — она становится ответом на вопрос «что же делать», обретенной им истиной. Кандид возвышается над обоими философами, одновременно соглашаясь и не соглашаясь с ними.

Образ райского сада возникает в романе не только в финале его. Замок барона Тундер-тен-тронка в Вестфалии поначалу казался Кандиду земным раем. Но из рая Кандид был изгнан за то, что имел неосторожность однажды за ширмой поцеловать дочь влиятельного барона, прекрасную Кунигунду. Глава вторая начинается словами: «Кандид, изгнанный из земного рая, шел сам не зная куда, плача, возводя очи к небу».

Образ рая снова возникает в главе, посвященной Эльдорадо. Эту фантастическую страну Кандид то и дело сопоставляет с Вестфалией. О вестфальском замке раньше сообщалось: «Барон был одним из самых могущественных вельмож в Вестфалии, ибо в замке его были двери и окна». Вестфали^ — рай мнимый, Эльдорадо — настоящий: Здесь царят материальное изобилие и свобода, люди здесь не знают ни деспотизма, ни власти золота. Но Эльдорадо — это сказка, мечта, то, чего нет. Поэтому Эльдорадо не укрепляет, а разрушает философию оптимизма. Встреча с негром, после которой Кандид расстается с философией Панглосса, следует за эпизодом Эльдорадо. И все же страна Эльдорадо имеет важное значение в романе. Эльдорадо — то, чего нет, но Эльдорадо — и то, что может и что должно быть. Кандид утратил мнимый рай, он должен сам создать другой — настоящий.

По поводу рассуждений Панглосса Кандид замечает: «Это хорошо сказано, но надо возделывать наш сад». В «Философском словаре» в статье «Рай» Вольтер писал, что слово paradis (рай) пришло из персидского языка и там оно означало фруктовый сад. «Кандид» переводит библейский образ на язык жизни, рай заменяя садом. Не в раю место человека, а на земле, не сад Эдем, а «наш сад» нужно возделывать. Слово «сад» в устах Кандида становится символом жизни. Мир неразумен, в нем царит зло, но он может и должен стать разумным. Для этого надо трудиться. Земной рай может быть построен лишь человеческими руками. Прав дервиш — мир не создан богом по мерке человека, человек должен завоевать все сам, своим трудом создать «вторую природу», отвечающую человеческому разуму,— и в этом смысл прогресса, в этом задача будущего.

Такое понимание формулы «надо возделывать наш сад» несомненно является определяющим для философского смысла романа и недаром эта мирная формула зазвучала в переписке Вольтера как революционный призыв к изменению мира.

Но в романе ясно ощутима и иная, пессимистическая, мартеновская нота. Она — результат понимания Вольтером противоречий буржуазной цивилизации, на которые он не закрывает глаза, но разрешить которые не в силах. Путь к «земному раю» — трудный и сложный путь. В отношении будущего Вольтер осторожен, не хочет делать слишком решительных выводов, рисовать утопические картины, вроде счастливой страны Эльдорадо. Вольтеру ясно одно: надо покончить с тем злом, с которым покончить можно,— с тиранией, католической церковью, религиозным фанатизмом, феодальным произволом. Окажется ли этого достаточно, чтобы наступило желанное царство разума, Вольтер не уверен. Но жизнь в дальнейшем должна подсказать новые решения. Не на просвещенного монарха, как в «Задиге», а на практическую деятельность простых людей теперь главная надежда Вольтера, Зта практическая деятельность важнее всех философских построений. Слово «сад» у Вольтера полисемично — оно включает в себя и смысл более широкий («наш сад» Кандида) и более узкий, тот, который вкладывает в него Мартен. Даже маленькое дело («сад» в мартеновском смысле), по мнению Вольтера, большего стоит, чем метафизические опоры. Вместе с Мартеном он говорит читателю: «Будем работать без рассуждений, это единственное средство сделать жизнь сносной».

Вопрос о мировом зле неотделим у Вольтера от проблемы цивилизации и прогресса. Концепция Вольтера резко расходилась не только с теорией предустановленной гармонии Лейбница — Попа. Она вызвала резкие возражения и Руссо. Полемизируя с Вольтером, он доказывал, что источником зла является не природа, а злоупотребления человека своими способностями.

Разумеется, и для Вольтера источник зла прежде всего в неразумных общественных порядках. Современную цивилизацию Вольтер подвергает не менее сокрушительной критике, чем Руссо. В этом оба философа согласны друг с другом. Их расхождения в ином: Руссо полагает, что человек был по-настоящему счастлив лишь в «естественном состоянии», находясь в единстве с природой, не противопоставив себя еще ей. По Вольтеру же, человек находится в разладе с природой и потому лишь цивилизованное состояние отвечает истинной сущности человека. Правда, до сих пор развитие принимало уродливые формы, цивилизация имела извращенный характер, она сохранила все худшие стороны «естественного состояния», следы еще неизжитого варварства. Но из этого вовсе не следует, что цивилизация — сама по себе зло. Вольтер всегда сохранял веру в спасительную роль разума и прогресса, культуры и просвещения.

В «Кандиде» утопическая страна Эльдорадо противопоставлена не только извращенной европейской цивилизации, но и «естественному состоянию» (эпизод с орельонами). Эльдорадо — страна высоко развитой цивилизации, несмотря на патриархальные черты ее общественного уклада. Она воплощение идеала Вольтера — единства цивилизации и природы. Вольтер верил в общественную природу человека и потому для него не существовало того непримиримого антагонизма между обществом и природой, о котором писал Руссо. Цивилизация может быть разумной — таково глубокое убеждение писателя.

Но следует помнить и о другой стороне дела. Апелляция к «естественному человеку» проистекала из революционного максимализма Руссо, готового отказаться от всех завоеваний цивилизации, лишь бы утвердить естественное равенство и свободу. А защита цивилизации у Вольтера неотделима от его приятия буржуазного прогресса со всеми присущими ему противоречиями.

ИЗ ФРАНЦУЗСКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

Задание на дом.

Урок 37. Вольтер «Кандид, или Оптимизм». 1 »

Эпоха Просвещения берет свое начало в Англии, а в середине XVIII в. центром просветительской мысли становится Франция. Условно-историческое окончание этой эпохи - французская революция 1789-1794 гг., которая подхватила и пыталась реализовать идеологию Просвещения. Просветители опирались на идеи классицизма - веру в силу разума, выполнение своего долга перед отечеством, веру в справедливость, в благотворность труда. Но если классицисты еще верили в возможность идеального монарха (Корнель: «Счастье народа - служить своему королю»), то просветители ставили вопрос иначе. Вольтер говорил: «Счастье короля - служить своему народу», а Монтескье выразился еще более резко: «Народ вправе не повиноваться дурному монарху». Идеологи Просвещения выступали за торжество разума, просвещения, науки и требовали установления нового общественного строя - царства разума, в основе которого должен быть Закон. Именно желанием просветить умы была порождена идея создания знаменитой « Дени Дидро (1713-1784), а ее составителями -выдающиеся умы Франции. Самыми влиятельными деятелями эпохи Просвещения были Вольтер и Руссо . Франсуа Мари Аруэ (1694-1778), известный всему миру под именем Вольтер , был сыном парижского нотариуса. Он очень рано начал беспокоить парижские власти дерзкими эпиграммами на влиятельных лиц. За стихи, обличавшие принца-регента, его 11 месяцев продержали в Бастилии. Но кара не подействовала. Зрелый Вольтер - это первый поэт Франции, первый драматург, и к тому же историк, философ, великий насмешник, вольнодумец, непримиримый противник церкви. Душительницей свободной мысли для него выступала прежде всего официальная католическая церковь, которую Вольтер неистово ненавидел. Его фраза «Раздавите гадину!», относящаяся к церкви, стала крылатой. Вольтер - властитель дум, некоронованный монарх Европы. Коронованные особы старались привлечь его на свою сторону. Людовик XV ненавидит и побаивается его, папа Бенедикт XIV шлет ему лестное послание. Екатерина II вступает с ним в длительную переписку (а после французской революции запрещает издание его сочинений). Фридрих II, король Пруссии, осыпает его милостями. В надежде на осуществление «просвещенного абсолютизма» Вольтер ряд лет провел при дворе прусского короля, но «дружба» с королем закончилась тем, что Вольтер вынужден был покинуть Пруссию. Вольтер поселяется в Швейцарии, в Фернее, и с тех пор это место становится центром паломничества мыслящих людей всего мира. Во всех странах появляются его последователи - вольтерьянцы , вольнодумцы, следующие его идеям. В Париж Вольтер смог вернуться лишь за два месяца до своей смерти, и был встречен парижанами с необычайным триумфом. Когда же он умер, церковь запретила официальную церемонию похорон, его останки были увезены из Парижа ночью, тайно. Но революция воздала ему должное: 11 июля 1791 г. тело Вольтера было возвращено в столицу и погребено в Пантеоне. На катафалке было начертано: «Он подготовил нас к свободе». Собрание сочинений Вольтера составляет 100 томов. Вольтер работал в самых разных жанрах. Он произнес ставшее крылатым изречение: «Все жанры хороши, кроме скучного». Самым дерзким произведением Вольтера, полным вольнодумства , была, пожалуй, поэма «Орлеанская девственница», посвященная народной героине Франции Жанне д"Арк. В драматургии Вольтер трансформировал принципы классицизма в духе новых просветителей. Самым ярким и живым в художественном наследии Вольтера остаются и по сей день его философские повести.

«Надо возделывать наш сад».

Кандид

Вопросы для проверки домашнего чтения. 1.Как к утверждению Панглоса «все к лучшему» относятся Кандид и рассказчик? 2.Какое определение оптимизму «по Панглосу» дал в конце концов Кандид? 3.Мартен оптимист или пессимист? 4.Перестал ли Панглос быть оптимистом? 5.На какой фразе заканчивает Вольтер свою повесть и какой смысл в нее вкладывает? У. Эпоха Просвещения берет свое начало в Англии, а в середине XVIII в. центром просветительской мысли становится Франция. Условно-историческое окончание этой эпохи - французская революция 1789-1794 гг., которая подхватила и пыталась реализовать идеологию Просвещения. Просветители опирались на идеи классицизма - веру в силу разума, выполнение своего долга перед отечеством, веру в справедливость, в благотворность труда. Но если классицисты еще верили в возможность идеального монарха (Корнель: «Счастье народа - служить своему королю»), то просветители ставили вопрос иначе. Вольтер говорил: «Счастье короля - служить своему народу», а Монтескье выразился еще более резко: «Народ вправе не повиноваться дурному монарху». Идеологи Просвещения выступали за торжество разума, просвещения, науки и добивались установления нового общественного строя - царства разума, в основе которого должен быть Закон. Именно желанием просветить умы была порождена идея создания знаменитой «Энциклопедии, или Толкового словаря наук, искусств и ремесел», главным редактором которой был Дени Дидро (1713-1784), а ее составителями -выдающиеся умы Франции. Потому писателей Просвещения часто называют также энциклопедистами . Энциклопедия была общим детищем просветителей. «Великим памятником нации» назвал ее Вольтер. На протяжении трех десятилетий, с 1751 по 1780 гг., вышло 35 томов. Это был систематический свод достижений науки, техники и производства, всех отраслей знаний того времени. Суду разума подвергалось все существующее, в том числе и королевская власть и церковь. За появлением словаря последовали репрессии и запреты, но тома «Энциклопедии» продолжали выходить полулегально, во Франции возникло нечто беспрецедентное - общественное мнение. Самыми выдающимися деятелями эпохи Просвещения были Вольтер и Руссо .

Жизннный и творческий путь Вольтера

Кандид, или Оптимизм. Перевод Ф. Сологуба

КАНДИД 1 , ИЛИ ОПТИМИЗМ 2

Перевод с немецкого доктора Ральфа 3 с добавлениями, которые были найдены в кармане у доктора, когда он скончался в Миндене 4 в лето благодати господней 1759. У. Философская повесть «Кандид, или Оптимизм», написанная Вольтером в 1758 г, была издана анонимно и сразу приобрела популярность. Последовали ее переиздания. Власти были не на шутку напуганы «опасной» книгой. В Париже и Женеве были приняты решения о изъятии книги из обращения и о ее символическом сожжении палачом. Вольтер тщательно скрывал свое авторство. Но ни друзья Вольтера, ни его враги не сомневались в том, кто был подлинным автором «Кандида». Вскоре таиться стало ни к чему, и Вольтер в письмах к друзьям признал свое авторство. Дома вы должны были познакомиться с фрагментами повести в переводе Федора Сологуба. А теперь попробуйте разобраться в позиции Вольтера, попробуйте понять, что же так напугало власти. Начнем с заглавия . В чем смысл имени главного героя? Д. Он «чистосердечный», «искренний», всему верит, верит своему учителю. У. А что значит «оптимизм»? Почему Вольтер дает второе название своей философской повести? Д. Оптимизм значит вера в то, что все изменяется в нашем мире к лучшему. Этой точки зрения придерживался Панглос, ему чистосердечно верит Кандид. Глава первая. Как был воспитан в прекрасном замке Кандид и как он был оттуда изгнан. В Вестфалии, в замке барона Тундер-тен-Тронка, жил юноша, которого природа наделила наиприятнейшим нравом. Вся душа его отражалась в его лице. Он судил о вещах довольно здраво и очень простосердечно; поэтому, я думаю, его и звали Кандидом. Старые слуги дома подозревали, что он - сын сестры барона и одного доброго и честного дворянина, жившего по соседству, за которого эта девица ни за что не хотела выйти замуж, так как у него в родословной числилось всего лишь семьдесят одно поколение предков, остальная же часть его генеалогического древа была погублена разрушительной силой времени. <…> Баронесса, его супруга, весила почти триста пятьдесят фунтов; этим она внушала величайшее уважение к себе. Она исполняла обязанности хозяйки дома с достоинством, которое еще больше увеличивало это уважение. Ее дочь, Кунигунда, семнадцати лет, была румяная, свежая, полная, аппетитная. Сын барона был во всем достоин своего отца. Наставник Панглос 1 был оракулом дома, и маленький Кандид слушал его уроки со всем чистосердечием своего возраста и характера. Панглос преподавал метафизико-теолого-космологонигологию 2 . Он замечательно доказывал, что не бывает следствия без причины 3 и что в этом лучшем из возможных миров замок владетельного барона - прекраснейший из возможных замков, а госпожа баронесса - лучшая из возможных баронесс. Доказано, - говорил он, - что все таково, каким должно быть; так как все создано сообразно цели, то все необходимо и создано для наилучшей цели. Вот, заметьте, носы созданы для очков, потому мы и носим очки. Ноги, очевидно, назначены для того, чтобы их обувать, вот мы их и обуваем. Камни были сотворены для того, чтобы их тесать и строить из них замки, и вот монсеньер владеет прекраснейшим замком: у знатнейшего барона всего края должно быть наилучшее жилище. Свиньи созданы, чтобы их ели, - мы едим свинину круглый год. Следовательно, те, которые утверждают, что все хорошо, говорят глупость, - нужно говорить, что все к лучшему. Кандид слушал внимательно и верил простодушно: он находил Кунигунду необычайно прекрасной, хотя никогда и не осмеливался сказать ей об этом. Он полагал, что, после счастья родиться бароном Тундер-тен-Тронком, вторая степень счастья - это быть Кунигундой, третья - видеть ее каждый день и четвертая - слушать учителя Панглоса, величайшего философа того края и, значит, всей земли. <…> Возвращаясь в замок, она встретила Кандида и покраснела; Кандид покраснел тоже. Она поздоровалась с ним прерывающимся голосом, и смущенный Кандид ответил ей что-то, чего и сам не понял. На другой день после обеда, когда все выходили из-за стола, Кунигунда и Кандид очутились за ширмами. Кунигунда уронила платок, Кандид его поднял, она невинно пожала руку Кандида. Юноша невинно поцеловал руку молодой баронессы, но при этом с живостью, с чувством, с особенной нежностью; их губы встретились, и глаза их горели, и колени подгибались, и руки блуждали. Барон Тундер-тен-Тронк проходил мимо ширм и, уяснив себе причины и следствия, здоровым пинком вышвырнул Кандида из замка. Кунигунда упала в обморок; как только она очнулась, баронесса надавала ей пощечин; и было великое смятение в прекраснейшем и приятнейшем из всех возможных замков. У. Мысль о том, что все к лучшему в этом лучшем из миров высказывает Панглос уже в первой главе. И вся повесть Вольтера – проверка этой идеи. Подобной точки зрения на мироздание придерживался немецкий философ Готфрид Вильгельм Лейбниц (1645-1716). Взгляды Лейбница на мир разделял в молодости и сам Вольтер. Итак, что же утверждает Панглос? Д. Панглос доказывает, что живет он в лучшем из миров, в лучшем из замков, что баронесса - лучшая из возможных баронесс, что «все к лучшему». А как относится к этим мыслям сам Кандид? Д. Он ему «верил простодушно». У. А как к этому относится РП? Д. Иронически: он смеется над этой идеей. И это видно из доказательств, которые приводит Панглос: «носы созданы для очков, потому мы и носим очки». У. И вот после известных событий Кандид изгнан «из земного рая», он сталкивается с реальным миром и весь дальнейший сюжет нацелен на испытание жизнью оптимистического мировоззрения Панглоса. Глава третья. Как спасся Кандид от болгар, и что вследствие этого произошло. Что может быть прекраснее, подвижнее, великолепнее и слаженнее, чем две армии! Трубы, дудки, гобои, барабаны, пушки создавали музыку столь гармоничную, какой не бывает и в аду. Пушки уложили сначала около шести тысяч человек с каждой стороны; потом ружейная перестрелка избавила лучший из миров не то от девяти, не то от десяти тысяч бездельников, осквернявших его поверхность. Штык также был достаточной причиной смерти нескольких тысяч человек. Общее число достигало тридцати тысяч душ. Кандид, дрожа от страха, как истый философ, усердно прятался во время этой героической бойни. Наконец, когда оба короля приказали пропеть “Te Deum” 1 , каждый в своем лагере, Кандид решил, что лучше ему уйти и рассуждать о следствиях и причинах в каком-нибудь другом месте. Наступая на валявшихся повсюду мертвых и умирающих, он добрался до соседней деревни; она была превращена в пепелище. Эту аварскую деревню болгары 2 cпалили согласно законам общественного права. Здесь искалеченные ударами старики смотрели, как умирают их израненные жены, прижимающие детей к окровавленным грудям; там девушки со вспоротыми животами, насытив естественные потребности нескольких героев, испускали последние вздохи; в другом месте полусожженные люди умоляли добить их. Мозги были разбрызганы по земле, усеянной отрубленными руками и ногами. Кандид поскорее убежал в другую деревню; это была болгарская деревня, и герои-авары поступили с нею точно так же. Все время шагая среди корчащихся тел или пробираясь по развалинам, Кандид оставил наконец театр войны, сохранив немного провианта в своей сумке и непрестанно вспоминая Кунигунду. <…> Когда он пришел в Голландию, запасы его иссякли, но он слышал, будто в этой стране все богаты и благочестивы, и не сомневался, что с ним будут обращаться не хуже, чем в замке барона, прежде чем он был оттуда изгнан из-за прекрасных глаз Кунигунды. <…> Потом он обратился к человеку, который только что битый час говорил в большом собрании о милосердии. Этот проповедник 3 , косо посмотрев на него, сказал: - Зачем вы сюда пришли? Есть ли у вас на это уважительная причина? - Нет следствия без причины, - скромно ответил Кандид. - Все связано цепью необходимости и устроено к лучшему. Надо было, чтобы я был разлучен с Кунигундой и изгнан, чтобы я прошел сквозь строй и чтобы сейчас выпрашивал на хлеб в ожидании, пока не смогу его заработать; все это не могло быть иначе. - Мой друг, - сказал ему проповедник - верите ли вы, что папа - антихрист? - Об этом я ничего не слышал, - ответил Кандид, - но антихрист он или нет, у меня нет хлеба. - Ты не достоин есть его! - сказал проповедник. - Убирайся, бездельник, убирайся, проклятый, и больше никогда не приставай ко мне. <…> Человек, который не был крещен, добросердечный анабаптист 1 по имени Яков, видел, как жестоко и постыдно обошлись с одним из его братьев, двуногим существом без перьев, имеющим душу; он привел его к себе, пообчистил, накормил хлебом, напоил пивом, подарил два флорина и хотел даже пристроить на свою фабрику персидских тканей, которые выделываются в Голландии. Кандид, низко кланяясь ему, воскликнул: - Учитель Панглос верно говорил, что все к лучшему в этом мире, потому что я неизмеримо более тронут вашим чрезвычайным великодушием, чем грубостью господина в черной мантии и его супруги. <…> У. Сначала Кандид против своей воли попадает в армию болгар и вынужден участвовать в сражении между болгарами и аварами, которое описано в этой главе. Кого подразумевает Вольтер под болгарами и аварами? Д. Болгары - пруссаки, а авары - французы. Он имеет в виду семилетнюю войну между ними. У. И что же? Как относится РП к воюющим? Д. Он их зло высмеивает: «Что может быть прекраснее...» А на самом деле ничего в этом прекрасного нет - они «бездельники», убивающие друг друга и мирное население. У. Показывая ужасающие картины расправы и тех и других над мирным населением, Вольтер явно согласен со своим рассказчиком, не симпатизирует никому, ведь «ружейная перестрелка избавила лучший из миров не то от девяти, не то от десяти тысяч бездельников, осквернявших его поверхность». Так этот мир - действительно «лучший из миров»? Д. Нет, конечно. У. Второй эпизод в этой главе связан с пребыванием Кандида в Голландии. Герой сталкивается с проповедником. Почему проповедник спрашивает, верит ли Кандид в то, что «Папа - антихрист»? Д. Потому что проповедник - протестант, противник католиков и Папы. У. И о чем свидетельствует поведение проповедника и его жены? Как их оценивает РП? Д. «О, небо! До каких крайностей доводит женщин религиозное рвение!» Он осуждает религиозный фанатизм. У. И кто же отнесся по-человечески к Кандиду? Д. «Добросердечный» Яков, он тоже протестант, но принадлежащий к анабаптистам, тем, кто проповедует свободу совести, то есть терпимость к другим религиям. У. Вот Вольтер и выражает через свое произведение собственные взгляды: он сам всегда выступал против религиозного фанатизма, за веротерпимость. Главы четвертая. Как встретил Кандид своего прежнего учителя философии доктора Панглоса, и что из этого вышло. У. Так начинаются злоключения Кандида в этом «лучшем из миров». В конце третьей главы он встречает нищего, который оказывается Панглосом. От него он узнает, что Кунигунда умерла, замученная болгарскими солдатами, что они размозжили голову барону, изрубили в куски баронессу, убили брата Кунигудны, а сам Панглос умирает, ибо заразился дурной болезнью от служанки баронессы. Узнав о смерти Кунигунды, Кандид восклицает: «Ах, лучший из миров, где ты?» Но Панглос, несмотря ни на что, продолжает твердить, «что все в мире к лучшему». Яков не разделял этого мнения: « - Конечно, - говорил он, - люди отчасти извратили природу, ибо они вовсе не родятся волками, а лишь становятся ими: Господь не дал им ни двадцатичетырехфунтовых пушек, ни штыков, а они смастерили себе и то и другое, чтобы истреблять друг друга. К этому можно добавить и банкротства, и суд, который, захватывая добро банкротов, обездоливает кредиторов». То есть устами Якова Вольтер излагает свою мысль о том, что естественные, «природные наклонности» прекрасны, и лишь развращенный разум может их испортить. Но Панглос стоит на своем: «- Все это неизбежно, - отвечал кривой философ. - Отдельные несчастья создают общее благо, так что, чем больше таких несчастий, тем лучше». Глава пятая. У. И несчастья не замедлили последовать. Первым из них было землетрясение в Лиссабоне, которое действительно произошло в 1755 г. Случилось так, что Яков поехал в Лиссабон по торговым делам и взял с собой обоих философов, предварительно вылечив Панглоса. Корабль был застигнут ужасной бурей, от которой удалось спастись только философам, Яков же утонул. Но не успели они прийти в себя, как началось ужасное землетрясение. Глава шестая. Как было устроено прекрасное аутодофе, чтобы избавиться от землетрясения, и как был высечен Кандид. У. «Кандид, испуганный, ошеломленный, изумленный, весь окровавленный, весь дрожащий», никак не может понять: «если это лучший из возможных миров, то почему гибнут люди?» Нужно отметить, что одним из внешних толчков к написанию «Кандида» было именно лиссабонское землетрясение, ведь, если в мире все гармонично, то почему бушует природа, почему гибнут люди? Но на этом злоключения нашего героя не кончились. Кандид находит чудом выжившую Кунигунду. После ряда приключений они едут в Новый Свет, но там в Буэнос-Айресе вновь расстаются, и Кандид вместе со своим слугой метисом Какамбо попадают в страну Эльдорадо.] Глава седьмая. Как старуха заботилась о Квандиде и как он нашел то, что любил. Глава восьмая. История Кунигудны. Глава девятая. О том, что случилось с Кунигундой, с Кандидом, с великим инквизитором и евреем. Глава десятая. Как несчастливо Кандид, Кунигунда и старуха прибыли в Кадикс и как они сели на корабль. Глава одиннадцатая. История старухи. Глава двенадцатая. Продолжение злоключений старухи. Глава тринадцатая. Как Кандид был принужден разлучиться с Кунигундой и старухой. Глава четырнадцатая. Как были приняты Кандид и Какамбо парагвайскими иезуитами. Глава пятнадцатая. Как Кандид убил брата своей дорогой Кунигунды. Глава шестнадцатая . Что произошло у двух путешественниками с двумя девушками, двумя обезьнами и дикарями, зовущимися орельонами. У. Кандид узнал, что Кунингунды осталась жива, но была продана, и теперь ее хозяевами являются торговец и великий инквизитор. Кандид убивает обоих, после чего он вынужден бежать вместе со старухой и Кунигундой. По дороге в Новый Свет на корабле старуха-служанка рассказывает свою историю, как она, дочь Папы Урбана Десятого и княгини Палестины, попала в неволю и в конце концов оказалась в услужении у торговца. Когда беглецы прибыли в Южную Америку, оказалось, что и там уже ищут убийц великого инквизитора. Поэтому Кандид был вынужден бежать вместе со своим слугой метисом Какамбо, а Кунигунда досталась губернатору Буэнос-Айреса. По дороге Кандид встречает немецкого иезуита, который оказывается братом Кунигунды, оставшимся в живых. Сначала барон и Кандид радуются встрече, а затем барон узнает, что Кандид собирается жениться на его сестре. В возмущении ударяет Кандида шпагой по лицу, и тот, защищаясь, закалывает барона. Кандид в отчаянии бежит. Глава семнадцатая. Прибытие Кандида и его слуги в страну Эльдорадо, и что они там увидели. <…> Земля была возделана так, чтобы радовать глаз и вместе с тем приносить плоды; все полезное сочеталось с приятным; дороги были заполнены, вернее, украшены изящными экипажами из какого-то блестящего материала; в них сидели мужчины и женщины редкостной красоты; большие красные бараны влекли эти экипажи с такой резвостью, которая превосходила прыть лучших коней Андалузии, Тетуана и Мекнеса 1 . - Вот, - сказал Кандид, - страна получше Вестфалии. Они с Какамбо остановились у первой попавшейся им на пути деревни. Деревенские детишки в лохмотьях из золотой парчи играли у околицы в шары. Пришельцы из другой части света с любопытством глядели на них; игральными шарами детям служили крупные, округлой формы камешки, желтые, красные, зеленые, излучавшие странный блеск. Путешественникам пришло в голову поднять с земли несколько таких кругляшей; это были самородки золота, изумруды, рубины, из которых меньший был бы драгоценнейшим украшением трона Могола 2 . - Без сомнения, - сказал Какамбо, - это дети здешнего короля. В эту минуту появился сельский учитель и позвал детей в школу. - Вот, - сказал Кандид, - наставник королевской семьи. Маленькие шалуны тотчас прервали игру, оставив на земле шарики и другие свои игрушки. Кандид поднимает их, бежит за наставником и почтительно протягивает ему, объясняя знаками, что их королевские высочества забыли свои драгоценные камни и золото. Сельский учитель, улыбаясь, бросил камни на землю, с большим удивлением взглянул на Кандида и продолжил свой путь. Путешественники подобрали золото, рубины и изумруды. - Где мы? - вскричал Кандид. - Должно быть, королевским детям дали в этой стране на диво хорошее воспитание, потому что они приучены презирать золото и драгоценные камни. Какамбо был удивлен не менее, чем Кандид. Наконец они подошли к первому деревенскому дому; он напоминал европейский дворец. <…> Тотчас же двое юношей и две девушки, служившие при гостинице, одетые в золотые платья, с золотыми лентами в волосах, пригласили их сесть за общий стол. На обед подали четыре супа, из них каждый был приготовлен из двух попугаев, вареного кондора, весившего двести фунтов, двух жареных обезьян, превосходных на вкус; триста колибри покрупнее на одном блюде и шестьсот помельче на другом; восхитительные рагу, воздушные пирожные, - все на блюдах из горного хрусталя. Слуги и служанки наливали гостям различные ликеры из сахарного тростника. Посетители большею частью были купцы и возчики - все чрезвычайно учтивые; они с утонченной скромностью задали Какамбо несколько вопросов и очень охотно удовлетворяли любопытство гостей. Когда обед был окончен, Какамбо и Кандид решили, что щедро заплатят, бросив хозяину на стол два крупных кусочка золота, подобранных на земле; хозяин и хозяйка гостиницы расхохотались и долго держались за бока. Наконец они успокоились. - Господа, - сказал хозяин гостиницы, - конечно, вы иностранцы, а мы к иностранцам не привыкли. Простите, что мы так смеялись, когда вы нам предложили в уплату камни с большой дороги. У вас, без сомнения, нет местных денег, но этого и не надобно, чтобы пообедать здесь. Все гостиницы, устроенные для проезжих купцов, содержатся за счет государства. Вы здесь неважно пообедали, потому что это бедная деревня, но в других местах вас примут как подобает. Какамбо перевел Кандиду слова хозяина гостиницы. Кандид слушал их с тем же удивлением и недоумением, с каким его друг Какамбо переводил. - Что же, однако, это за край, - говорили они один другому, - неизвестный всему остальному миру и природой столь непохожий на Европу? Вероятно, это та самая страна, где все обстоит хорошо, ибо должна же такая страна хоть где-нибудь да существовать. А что бы ни говорил учитель Панглос, мне часто бросалось в глаза, что в Вестфалии все обстоит довольно плохо. ? Что удивляет героев в краю, куда они попали? Почему хозяева гостиницы расхохотались, когда Какамбо и Кандид решили расплатиться золотом за обед? Глава восемнадцатая. Что они видели в стране Эльдорадо. < > Старец принял двух иностранцев, сидя на софе, набитой пухом колибри, угостил их ликерами в алмазных чашах, потом в следующих словах удовлетворил их любопытство: - Мне сто семьдесят два года, и я узнал от моего покойного отца, королевского конюшего, об удивительных переворотах в Перу, свидетелем которых он был. Наше государство - это древнее отечество инков, которые поступили очень неблагоразумно, когда отправились завоевывать другие земли: в конце концов они сами были уничтожены испанцами 1 . Те государи из этой династии, которые остались на родине, были куда благоразумнее; с народного согласия они издали закон, следуя которому ни один житель не имел права покинуть пределы своей маленькой страны; этим мы сберегли нашу простоту и наше благоденствие. У испанцев было лишь смутное представление о нашем государстве; они назвали его Эльдорадо, и один англичанин, некий кавалер Ролей 2 , даже приблизился к нашим границам около ста лет назад, но так как мы окружены неприступными скалами и пропастями, то вплоть до настоящего времени нам нечего было бояться посягательств европейских народов, которыми владеет непостижимая страсть к грязи и камням нашей земли и которые, дабы завладеть ими, готовы были бы перебить нас всех до единого. Разговор длился долго: говорили о государственном устройстве, о нравах, о женщинах, о зрелищах, об искусствах. Наконец Кандид, у которого всегда была склонность к метафизике, велел Какамбо спросить, есть ли в этой стране религия. Старец слегка покраснел. - Как вы можете в этом сомневаться? - сказал он. - Неужели вы считаете нас такими неблагодарными людьми? Какамбо почтительно спросил, какая религия в Эльдорадо. Старец опять покраснел. - Разве могут существовать на свете две религии? - сказал он. - У нас, я думаю, та же религия, что и у вас; мы неустанно поклоняемся богу. - Только одному богу? - спросил Какамбо, который все время переводил вопросы Кандида. - Конечно, - сказал старец, - их не два, не три, не четыре. Признаться, люди из вашего мира задают очень странные вопросы. Кандид продолжал расспрашивать этого доброго старика; он хотел знать, как молятся богу в Эльдорадо. - Мы ничего не просим у него, - сказал добрый и почтенный мудрец, - нам нечего просить: он дал нам все, что нам нужно; мы непрестанно его благодарим. Кандиду было любопытно увидеть священнослужителей, он велел спросить, где они. Добрый старец засмеялся. - Друзья мои, - сказал он, - мы все священнослужители; и наш государь, и все отцы семейств каждое утро торжественно поют благодарственные гимны; им аккомпанируют пять-шесть тысяч музы-кантов. - Как! У вас нет монахов, которые всех поучают, ссорятся друг с другом, управляют, строят козни и сжигают инакомыслящих? - Смею надеяться, мы здесь не сумасшедшие, - сказал старец, - все мы придерживаемся одинаковых взглядов и не понимаем, что такое ваши монахи. При этих словах Кандид пришел в восторг. Он говорил себе: «Это совсем не то, что в Вестфалии и в замке господина барона: если бы наш друг Панглос побывал в Эльдорадо, он не утверждал бы более, что замок Тундер-тен-Тронк - лучшее место на земле. Вот как полезно путешествовать!» <…> Они провели месяц в этой гостеприимной стране. <…> У. Наконец Кандид и Какамбо попадают в Эльдорадо. Что же это за страна? Д. Это легендарная счастливая страна. У. Описание идеального государства Эльдорадо (от испанского «золотой, счастливый») занимает важное место в повести. Каков же это государство? Как построена там жизнь людей? Д. … Итог обсуждения. Вольтер воспользовался для своей утопии известной легендой о стране счастья. В Эльдорадо нет монархов, там не сжигают инакомыслящих, там нет тюрем, там никого не судят, там нет тирании и все свободны. В Эльдорадо не ценят золота, а потому оно никому не приносит зла. Вольтер прославил «невинность и благоденствие» жителей Эльдорадо. Однако хвалу не следует понимать как идеализацию «естественного состояния» людей. Эльдорадо - вполне цивилизованная страна. Там имеется великолепный дворец наук, «наполненный математическими и физическими инструментами». Для справедливого общества Вольтер не нашел места в окружающей его действительности, а утопическое Эльдорадо было прообразом того будущего, о котором мечтал просветитель. Глава девятнадцатая. Что произошло в Суринаме, и как Кандид познакомился с Мартеном. <…> По дороге к городу они увидели негра, распростертого на земле, полуголого, - на нем были только синие полотняные панталоны; у бедняги не хватало левой ноги и правой руки. - О, Боже мой! - воскликнул Кандид и обратился к негру по-голландски. - Что с тобою, мой друг, и почему ты в таком ужасном состоянии? - Я жду моего хозяина господина Вандердендура, известного купца, - отвечал негр. - Так это господин Вандердендур так обошелся с тобою? - спросил Кандид. - Да, господин, - сказал негр, - таков обычай. Два раза в год нам дают только вот такие полотняные панталоны, и это вся наша одежда. Если на сахароварне у негра попадает палец в жернов, ему отрезают всю руку; если он вздумает убежать, ему отрубают ногу. Со мной случилось и то и другое. Вот цена, которую мы платим за то, чтобы у вас в Европе был сахар. А между тем, когда моя мать продала меня на Гвинейском берегу за десять патагонских монет, она мне сказала: “Дорогое мое дитя, благословляй наши фетиши, почитай их всегда, они принесут тебе счастье; ты удостоился чести стать рабом наших белых господ и вместе с тем одарил богатством своих родителей”. Увы! Я не знаю, одарил ли я их богатством, но сам-то я счастья не нажил. Собаки, обезьяны, попугаи в тысячу раз счастливее, чем мы; голландские жрецы, которые обратили меня в свою веру, твердят мне каждое воскресенье, что все мы - потомки Адама, белые и черные. Я не силен в генеалогии, но если проповедники говорят правду, мы и впрямь все сродни друг другу. Но подумайте сами, можно ли так ужасно обращаться с собственными родственниками? - О Панглос! - воскликнул Кандид. - Ты не предвидел этих гнусностей. Нет, отныне я навсегда отказываюсь от твоего оптимизма. - Что такое оптимизм? - спросил Какамбо. - Увы, - сказал Кандид, - это страсть утверждать, что все хорошо, когда в действительности все плохо. И он залился слезами, глядя на негра; плача о нем, он вошел в Суринам. <…> Глава двадцатая. Что было с Кандидом и Мартеном на море. У. В конце концов Кандид отказывается от оптимизма Панглоса. Почему? Д. Потому что он видит в мире одни гнусности. У. И как же он определяет, что такое «оптимизм»? Д. «...это страсть утверждать, что все хорошо, когда в действительности все плохо». У. А какой точки зрения придерживается Мартен, вновь появляющийся в повести? Д. Он считает, что в мире царят и добро и зло, и они борются. У. Но видел ли он добро в мире? Д. Он думает, что, может быть, оно существует, но он его не видел. У. То есть Мартен придерживается прямо противоположной точки зрения. И если Панглоса можно назвать оптимистом, то Мартена... Д. Пессимистом. У. Кандид, отказавшийся от оптимизма Панглоса, согласен ли с Мартеном? Д. Нет, он все-таки думает, что добро существует. У. Но пока что добро он видел только где? Д. В Эльдорадо. У. Не видел добра в окружающем мире и сам Вольтер, недаром же он придумал идеальную страну. Глава двдацать первая. Кандид и Мартен приближаются к берегам Франции и продолжат рассуждать. Глава двадцать вторая. Что случилось с Кандидом и Мартеном во Франции. Глава двадцать третья. Что Кандид и Мартен увидели на английском берегу. Глава двадцать четвертая. О Пакете и брате Жирофе. Глава двадцать пятая. Визит к синьору Пококуранте, благородному венецианцу. Глава двадцать шестая. О том, как Кандид и Мартен ужинали с шесть. Иностранцами и кем оказались эти иностранцы. Глава двадцать седьмая. Путешествие Кандида в Константинополь. Глава двадцать восьмая. Что случилось с Кандидом, Кунигундой, Панглосом, Мартеном и другими. У. Кандид и Мартен отправляются во Францию, затем в Англию, Венецию и Константинополь. По дороге они встречают Какамбо, освобождают из неволи Панглоса и барона, которые чудом остались в живых и попали на галеры. Но Панглос остается верным своим убеждениям: - Ну, хорошо, мой дорогой Панглос, - сказал ему Кандид, - когда вас вешали, резали, нещадно били, когда вы гребли на галерах, неужели вы продолжали считать, что все в мире к лучшему? - Я всегда был верен своему прежнему убеждению, - отвечал Панглос. - В конце концов, я ведь философ, и мне не пристало отрекаться от своих взглядов; Лейбниц не мог ошибаться, и предустановленная гармония всего прекраснее в мире, так же как полнота вселенной и невесомая материя. Глава двадцать девятая. Как Кандид нашел Кунигунду и старуху. Главая тридцатая. Заключение. В глубине сердца Кандид не испытывал ни малейшей охоты жениться на Кунигунде, но чрезвычайная наглость барона подстрекала его вступить с нею в брак, а Кунигунда торопила его так настойчиво, что он не мог ей отказать. Он посоветовался с Паглосом, Мартеном и верным Какамбо. Панглос написал прекрасное сочинение, в котором доказывал, что барон не имеет никаких прав на свою сестру и что, согласно всем законам империи, она может вступить в морганатический брак 1 с Кандидом. Мартен склонялся к тому, чтобы бросить барона в море; Какамбо считал, что нужно возвратить его левантинскому шкиперу на галеры, а потом, с первым же кораблем, отправить в Рим к отцу генералу. Совет признали вполне разумным; старуха его одобрила; сестре барона ничего не сказали. План был приведен в исполнение, - разумеется, за некоторую мзду, и все радовались тому, что провели иезуита и наказали спесивого немецкого барона. Естественно было ожидать, что после стольких бедствий Кандид, женившись на своей возлюбленной и живя с философом Панглосом, философом Мартеном, благоразумным Какамбо и со старухой, имея сверх того так много брильянтов, вывезенных из отечества древних инков, должен был бы вести приятнейшее в мире существование. Но он столько раз был обманут евреями 2 , что у него осталась только маленькая ферма; его жена, делаясь с каждым днем все более уродливой, стала сварливой и несносной; старуха одряхлела, и характер у нее был еще хуже, чем у Кунигунды. Какамбо, который работал в саду и ходил продавать овощи в Константинополь, изнемогал под бременем работ и проклинал судьбу. Панглос был в отчаянии, что не блещет в каком-нибудь немецком университете. Что касается Мартена, он был твердо убежден, что везде одинаково плохо, и терпеливо переносил тяготы жизни. Кандид, Мартен и Панглос спорили иногда о метафизике и нравственности. Они частенько видели проплывавшие мимо их фермы корабли, набитые пашами, эфенди и кадиями 3 , которых ссылали на Лемнос, на Митилену, в Эрзерум; другие кади, другие паши, другие эфенди занимали места изгнанных и в свой черед отправлялись в изгнание; видели они иногда и аккуратно набитые соломой человеческие головы, - их везли в подарок могучему султану. Эти зрелища рождали новые споры <…> Мартен доказывал, что человек родится, дабы жить в судорогах беспокойства или в летаргии скуки. Кандид ни с чем не соглашался, но ничего и не утверждал. Панглос признался, что всю жизнь терпел страшные муки, но, однажды усвоив, будто все идет на диво хорошо, будет всегда придерживаться этого взгляда, отвергая все прочие точки зрения. Новые события окончательно утвердили Мартена в его отвратительных принципах, поколебали Кандида и смутили Панглоса. Однажды к ним на ферму явились Пакета и брат Жирофле 4 в самом бедственном состоянии. Они очень быстро проели свои три тысячи пиастров, расстались, потом помирились, снова поссорились, попали в тюрьму, убежали оттуда, и, наконец, брат Жирофле сделался турком. Пакета продолжала заниматься своим ремеслом, но уже почти ничего им не зарабатывала. - Я ведь предвидел, - сказал Мартен Кандиду, - что они быстро промотают ваши дары и тогда станут еще несчастнее, чем были. Вы и Какамбо растранжирили миллионы пиастров и не более счастливы, чем брат Жирофле и Пакета. - Само небо привело вас сюда к нам, мое бедное дитя, - сказал Панглос Пакете. - Знаете ли вы, что стоили мне кончика носа, одного глаза и уха? Да и вы в каком сейчас виде! О, что это за мир, в котором мы живем! Это происшествие дало им новую пищу для философствования. <…> Панглос, Кандид и Мартен, возвращаясь к себе на ферму, увидели почтенного старика, который наслаждался прохладой у порога своей двери под тенью апельсинного дерева. Панглос, который был не только любитель рассуждать, но и человек любопытный, спросил у старца, как звали муфтия, которого удавили. - Вот уж не знаю, - отвечал тот, - да и, признаться, никогда не знал имен никаких визирей и муфтиев. И о происшествии, о котором вы мне говорите, не имею понятия. Я полагаю, что вообще люди, которые вмешиваются в общественные дела, погибают иной раз самым жалким образом и что они этого заслуживают. Но я-то нисколько не интересуюсь тем, что делается в Константинополе; хватит с меня и того, что я посылаю туда на продажу плоды из сада, который возделываю. Сказав это, он предложил чужеземцам войти в его дом; две его дочери и два сына поднесли им несколько сортов домашнего щербета, каймак, приправленный лимонной коркой, варенной в сахаре, апельсины, лимоны, ананасы, финики, фисташки, маккский кофе, который не был смешан с плохим кофе из Батавии и с Американских островов. Потом дочери этого доброго мусульманина надушили Кандиду, Панглосу и Мартену бороды. - Должно быть, у вас обширное и великолепное поместье? - спросил Кандид у турка. - У меня всего только двадцать арпанов, - отвечал турок. - Я их возделываю сам с моими детьми; работа отгоняет от нас три великих зла: скуку, порок и нужду. Кандид, возвращаясь на ферму, глубокомысленно рассуждал по поводу речей этого турка. Он сказал Панглосу и Мартену: - Судьба доброго старика, на мой взгляд, завиднее судьбы шести королей, с которыми мы имели честь ужинать. - Высокий сан, - сказал Панглос, - связан с большими опасностями; об этом свидетельствуют все философы. <…> Знаете вы... - Я знаю также, - сказал Кандид, - что надо возделывать наш сад. - Вы правы, - сказал Панглос. - Когда человек был поселен в саду Эдема, это было ut operaretur eum, - дабы и он работал. Вот вам доказательство того, что человек родился не для покоя. - Будем работать без рассуждений, - сказал Мартен, - это единственное средство сделать жизнь сносною. Все маленькое общество прониклось этим похвальным намерением; каждый начал изощрять свои способности. Небольшой участок земли приносил много плодов. Кунигунда, правда, была очень некрасива, но зато превосходно пекла пироги; Пакета вышивала; старуха заботилась о белье. Даже брат Жирофле пригодился: он стал очень недурным столяром, более того - честным человеком, и Панглос иногда говорил Кандиду: - Все события неразрывно связаны в лучшем из возможных миров. Если бы вы не были изгнаны из прекрасного замка здоровым пинком в зад за любовь к Кунигунде, если бы не были взяты инквизицией, если бы не обошли пешком всю Америку, если бы не проткнули шпагой барона, если бы не потеряли всех ваших баранов из славной страны Эльдорадо, - не есть бы вам сейчас ни лимонной корки в сахаре, ни фисташек. - Это вы хорошо сказали, - отвечал Кандид, - но надо возделывать наш сад. У. Последние главы повествует о том, чем же закончилось испытание оптимизма Панглоса. И чем же? Д. Все решили последовать примеру старика, который считал, что надо довольствоваться самым малым и работать: «работа отгоняет от нас три великих зла: скуку, порок и нужду». И все с этим соглашаются. У. И дважды звучит утверждение Кандида: «Надо возделывать наш сад», которое и стало эпиграфом наших уроков. Выводы. Вольтер отрицает философию Лейбница, он не верит в «мировую гармонию», отрицает оптимизм Лейбница, который вел к примирению со злом, будто бы «необходимым элементом мировой гармонии». Гармонию Вольтер находит лишь в выдуманном им самим идеальном государстве Эльдорадо. Но он верил в возможность совершенствования человека, полагал, что «человек родился не для покоя», в то, что «надо возделывать наш сад», ибо «работа отгоняет от нас три великих зла: скуку, порок и нужду». У. Так что же так напугало власти, и привело к решению о сожжении книги? Дети пытаются обосновать это решение властей.1 Произведение изучается обзорно/1 К а н д и д - имя героя повести в переводе с французского означает “чистосердечный”, “искренний”.2 О п т и м и з м - лат . “наилучший” - мироощущение, проникнутое жизнерадостностью, бодростью, верой в будущее. Противоположное пессимизму - лат . “наихудший” - мироощущение, проникнутое унынием, безнадежностью, неверием в будущее.3 Перевод с немецкого доктора Ральфа - повесть была издана Вольтером анонимно.4 М и н д е н - город в Вестфалии; в городской крепости в XVIII в. помещалась тюрьма для государственных преступников1 П а н г л о с - то есть “всеязыкий” (от греч .).2 Издевка над теориями ученика Лейбница немецкого философа Христиана Вульфа (1679--1754).3 Намек на Лейбница, немецкого философа (1646-1716), который писал: “Все во вселенной находится в такой связи, что настоящее всегда скрывает в своих недрах будущее, и всякое данное состояние объяснимо естественным образом только из непосредственно предшествовавшего ему”.1 Первые слова благодарственной молитвы: “Тебя, господи, славим...” (лат .).2 Под “болгарами” Вольтер подразумевает пруссаков, под “аварами” (так называлось скифское племя) - французов, а под болгаро-аварской войной - Семилетнюю войну (1756-1763), в которой участвовали несколько европейских государств, в том числе Пруссия и Франция. В годы этой войны и был написан “Кандид”.3 Здесь - протестантский священник.1 А н а б а п т и с т - представитель плебейского крыла протестантизма. Анабаптисты проповедовали свободу совести и всеобщее равенство.1 Т е т у а н - портовый город в Марокко, недалеко от средиземноморского побережья. Мекнес - крупный марокканский город.2 М о г о л - титул легендарных императоров северной Индии, обладавших будто бы несметными сокровищами.1 Государство инков достигло особенного могущества к середине XV в. В 1532 г. испанские завоеватели захватили столицу инков, город Куско, а затем все их государство, уничтожив богатую древнюю культуру.2 Р о л е й У о л т е р (1552-1618) - английский мореплаватель и поэт; в 1595 г. отправился в Америку на поиски страны Эльдорадо и, вернувшись, рассказал королеве Елизавете о будто бы виденных там чудесах.1 М о р г а н а т и ч е с к и й б р а к - в феодальный период брак между представителями разных родов, сословий.2 В смысле «обманут ростовщиками».3 П а ш а - титул высших военных и гражданских чиновников в мусульманских странах; эфенди - здесь представитель высшего общества (уважительная форма обращения); кадий - судья.4 П а к е т а - служанка баронессы, брат Жирофле - монах. Их обоих Кандид и Мартен встретили в Венеции в весьма несчастном положении. Кандид дал им денег, полагая, что с деньгами они будут счастливы. Мартен же возразил, что деньги, быть может, сделают их еще несчастнее.

Философские повести. "Кандид, или Оптимизм ".

В 1746 году Вольтер пишет прозаическое произведение под названием "Мир как он есть, или Видение Бабука", которым он открывает серию романов и повестей, вошедших в историю литературы под названием философских. В этом жанре он выступает в дальнейшем вплоть до 1775 года, то есть на протяжении почти тридцати лет.

Замечательно, что сам Вольтер не придавал этим "безделкам", как он их назы- вал, серьезного значения. Он писал их необычайно легко, "шутя", в основном для за- бавы своих великосветских друзей. Больших трудов стоило уговорить его, чтобы напечатать эти произведения - сначала они распространялись в списках.. Сегодня философские романы и повести Вольтера - едва ли не самая ценная часть его наследия. Остановимся на одном из лучших произведений Вольтера этого жанра - его знаменитой философской повести "Кандид, или Оптимизм". Она была написана в 1759 году и стала важной вехой не только в развитии философского жанра, берущего начало от "Персидских писем" Монтескье, но и в истории всей просветительской мысли.

На первый взгляд, повесть Вольтера носит сугубо развлекательный характер. Она строится как ряд приключений, которые переживает ее герой - молодой человек по имени Кандид. Волею судьбы он попадает в разные части света, встречается со множеством людей, переживает всевозможные несчастья и неудачи, теряет и снова находит друзей, попадает в самые немыслимые и невероятные положения. Есть в повести и любовный мотив. Живя поначалу в замке немецкого барона Тундер ден Тронка, Кандид влюбляется в его прекрасную дочь Кунигунду. Но так как Кандид не может насчитать в своем роду несколько поколений именитых предков, отец Кунигунды после поцелуя, которым обменялись Кунигунда и Кандид, изгоняет его. В дальнейшем замок барона подвергается нападению вражеского войска. Кунигунда, как и Кандид, начинает скитаться по свету, и Кандид во время своих странствий пытается ее найти.

Таким образом, повесть строится как своего рода авантюрный роман - жанр очень популярный среди читателей - современников Вольтера. Вместе с тем повесть Вольтера при всех, казалось бы, присущих ей признаках приключенческого жанра скорее представляет собой пародию на него. Вольтер проводит своих героев через такое количество приключений, следующих друг за другом в головокружительном темпе, и сами приключения героев таковы, что предположить возможность пережить их реальному человеку никак невозможно. Героев убивают, но не до конца, вешают, но они каким-то чудом остаются живы; они оказываются в море на тонущем корабле и спасаются, хотя все другие люди, находящиеся там, гибнут и т. д. Действие повести переносится из Германии в Португалию, затем в Испанию, в Америку, потом герои возвращаются в Европу, в конце концов они живут где-то в Турции. Эта пародийность, присущая в целом всему повествованию, с самого начала настраивает читателя на особый лад. Она позволяет ему не совсем серьезно отнестись к событийной стороне повествования, а сосредоточить свое главное внимание на тех мыслях, которые Вольтер считает необходимым высказать по ходу изображаемых событий, чаще всего вкладывая их в уста своих героев. Речь в повести идет о смысле человеческой жизни, о свободе и необходимости, о мире, каков он есть, о том, чего в нем больше - добра или зла. В это время во Франции обостряется политическая и общественная борьба, и Вольтер как просветитель стремится быть на уровне идеологических споров, сущность которых он в предельно концентрированной форме передает в своем произведении. Но "Кандид, или Оптимизм" - это философская повесть не только по глубине поднятых в ней вопросов. Главный интерес в ней представляет столкновение идей, носителями которых Вольтер делает двух героев - философов Панглосса и Мартена; они выступают в повести в качестве учителей Кандида и выражают две точки зрения на мир. Одна из них (Панглосса) заключается в оптимистической оценке происходящего, другая (Мартена) - наоборот, сводится к пессимизму и состоит в признании вечного несовершенства мира, в котором правит зло.

Эти точки зрения на жизнь в повести Вольтера как бы подытоживают развитие философской мысли в восемнадцатом веке. В высказываниях Панглосса в обобщенной форме предстает философия немецкого ученого Лейбница (1646 - 1716), очень популярная в то время. В высказываниях же Мартена слышатся отзвуки скептических настроений всего восемнадцатого столетия. Вольтер проверяет эти философии на судьбе Кандида, который, опираясь на собственный опыт, должен решить, кто же из его учителей прав. Таким образом, Вольтер утверждает эмпирический подход к разрешению философских вопросов. Приводя в повести множество фактов, так или иначе связанных с жизнью персонажей, он рассматривает их как материал для доказательства или опровержения выдвинутых ими теорий. Действующие лица повести ни в коей мере не являются полнокровными характерами; их функция - служить раскрытию идей, и сами они (прежде всего Панглосс - Мартен) являются носителями философских тезисов. Центральный персонаж повести - молодой человек Кандид, судьба которого должна выявить истину, неспроста носит это имя. В переводе оно означает "простак". Во всех жизненных ситуациях Кандид проявляет наивность и простодушие. Имя героя, его человеческий облик должны подчеркнуть непредвзятость, искренность вывода, к которому он в конце концов приходит.

Делая главного героя повести идею, ее судьбу, Вольтер подчиняет этим задачам композицию произведения. Он строит свою повесть по логическому принципу. Связующим звеном в ней выступает не столько сюжет, сколько развитие мысли. В начале повествования Вольтер обращает свое главное внимание на философию Панглосса, которую принимает Кандид. Сущность ее сосредоточивается во фразе, много раз повторяющейся Панглоссом и Кандидом - "Все к лучшему в этом лучшем из миров". Потом появляется Мартен, и Кандид знакомится с его взглядами. Затем, в конце повествования, он делает свой вывод. Таким образом, повесть строится как бы на смене одной системы взглядов другой и выводе, который подводит черту под размышлениями персонажей. Поскольку взгляды Мартена и Панглосса противопоставляются друг другу, это вносит в повесть в атмосферу спора.

Как же Вольтер разрешает в своем произведении этот философский спор? Прежде всего надо сказать, что Вольтер категорически не согласен с философией оптимизма. И если к философии Мартена он относится с определенной долей сочувствия как к философии, в большей степени соответствующей правде жизни, то в философии Лейбница писатель видит проявление не только недальновидности, но и слепоты, глупости, свойственной, по его мнению, человеческому роду. Для того, чтобы подчеркнуть полнейшее противоречие философии оптимизма правде жизни, Вольтер утрирует резкое несоответствие положений, в которые попадает Панглосс, и оценки им сложившейся ситуации, что превращает образ Панглосса в карикатуру. Так, свою знаменитую фразу "Все к лучшему в этом лучшем из миров" Панглосс произносит в момент, когда тонет корабль, на котором находятся он и Кандид, когда происходит страшное Лиссабонское землетрясение, когда его чуть было не сжигают на костре и т. д. Это придает повествованию сатирическую остроту. Уже имя Панглосс, которым Вольтер наделяет героя, означает в переводе с греческого "всезнайка" и говорит о той оценке, которую ему дает автор. Кроме того, Вольтер рисует образ только одной краской - Панглосс глух к каким-либо разумным доводам и ведет себя во всех ситуациях одинаково, он всегда и во всем верен своей философии, которую Вольтер предельно примитивизирует, сводя к уже упомянутой фразе - "все к лучшему в этом лучшем из миров".

Этой же задаче - разоблачению теории оптимизма как несостоятельной служит в повести и подбор фактов, введенных Вольтером в повествование и взятых им из жизни. Это факты преимущественно одного плана - они демонстрируют существование в мире зла, в котором Вольтер различает в основном две разновидности. Первая - это зло, заключенное в самой природе. Его в повести Вольтер демонстрирует на примере Лиссабонского землетрясения, действительно имевшего место и унесшего тысячи человеческих жизней. Вторая разновидность зла - это зло, происходящее от людей, несправедливого общественного устройства. Оно проявляется в злоупотреблениях и извращениях государственной власти, в религиозной нетерпимости, в феодальном гнете и войнах, в сословном неравенстве, в колонизаторской деятельности и т. д., то есть Вольтер показывает все возможные пороки существующей общественной системы, то, что представлялось ему главным препятствием на пути человеческого общества к разумному устройству, к прогрессу. Так философское содержание повести соединяется у Вольтера со злободневной социально-политической направленностью, проявляющейся особенно очевидно и в том идеале общественного устройства, который рисует в повести Вольтер. По существу это иллюстрация к положительной политической программе писателя.

Разоблачая всевозможные формы несправедливости, насилия над личностью, Вольтер противопоставляет им идею личной и гражданской свободы, мечту о таком общественном строе, который, основываясь на твердом законе, мог бы гарантировать независимость и права каждому своему гражданину. Таким идеальным государством в "Кандиде" является счастливая страна Эльдорадо, страна разума и справедливости, где потребности человека всесторонне удовлетворены. Вольтер рисует утопическую картину всеобщего процветания. Эльдорадо - это государство, управляемое просвещенным королем, который приветливо и без придворного жеманства встречает Кандида - он целует его в обе щеки, что современникам Кандида, привыкшим к церемонности французского двора, казалось своего рода потрясением основ существующего режима. В Эльдорадо нет духовенства, а весь народ грамотен и исповедует деизм - философию, которая, как считал сам Вольтер, давала наиболее правильное представление о мире. Так как Эльдорадо - просвещенное государство, оно не нуждается в применении какого бы то ни было насилия над человеком, все сознательно подчиняются разумным законам. Суд и тюрьмы здесь не нужны, так как в стране нет преступников. В Эльдорадо более всего уважают науку, законы и свободную человеческую деятельность. Всеобщего равенства здесь нет, в стране сохраняются сословия и права на собственность, но имущественные различия между ее гражданами не так заметны, как в Европе.

Конечный вывод, который Вольтер делает в своем произведении и к которому он приводит своего героя Кандида, также имеет некий политический смысл. После многих странствий Кандид вместе со своими друзьями поселяется где-то в Турции, и однажды там он встречает доброго старика - турка. Турок вызывает у него интерес тем, что он чувствует себя счастливым. Старик говорит Кандиду, что для обретения счастья надо трудиться, так как труд гонит, как он считает, "от нас три великих зла - скуку, порок и нужду"7. "Надо возделывать свой сад" 8 , - говорит он, и эту фразу старика Кандид неоднократно повторяет, подводя итоги под своими размышлениями над жизнью и философскими взглядами своих учителей в конце повести.

Как понимать эту фразу в устах Кандида? Безусловно, в нее Вольтер вкладывает некий аллегорический смысл, который можно понимать по-разному. Однако наиболее вероятный ответ - это мысль об исчерпанности всяких философских споров, о необходимости плодотворного труда, активной человеческой деятельности; речь идет и о вмешательстве в жизнь с целью ее преобразования, об ориентации не только на критику существующего феодального режима, но и на решение важных практических задач своего времени. Таким образом, Вольтер при всей умеренности его общественно-политической позиции демонстрирует в "Кандиде" определенную зрелость просветительской мысли, какой она выступает на раннем этапе французского Просвещения.